Ирвин хотел, чтоб большая толпа, чтобы пить, бузить, орать и потом отрубиться, и поутру ничего не помнить. Но увы, большой толпы нигде не собиралось, а нашёлся только братик Джонатан, и он предложил пойти в почти цивильного «Сноба». Конечно, там бывают чаще маги, чем нет, но всё равно не вполне та компания, какая нужна.
Правда, Джонатан притащил с собой Рона, и то хлеб.
С Роном Ирвин учился в школе. Но после школы тот отказался идти в Академию, хотя способностей и магических сил хватало, окончил магический колледж и потом ещё университет по айти-специальности, и сейчас работал на папеньку, лорда Бакстона. Ирвин никогда не вдавался в детали — для чего члену верхней палаты парламента свой крутой айтишник, но так-то в семейном владении было и некоторое производство, которое маменькино приданое, и наверное, для чего-то всё это нужно.
Ирвин собирался служить, если не служить, то бороться с нежитью и всяким подобным, и не собирался становиться лордом Бакстоном в ближайшие лет сорок. Поэтому — пускай оно там как-нибудь само.
И раз уж не вышло пойти во все тяжкие, то значит — нужно с кем-то перетереть его нынешнюю жизнь.
Рон годился для такого дела отлично — потому что знает Ирвина, как облупленного, и ещё потому, что не станет без дела осуждать. Только если и впрямь что-то серьёзное, а таких косяков Ирвин за собой в последнее время не замечал.
Джонатан годился… ну так, условно, всё же он младше на целых четыре года. Он честно окончил свою менталистику в Академии, так же честно двинул в магистратуру, и столь же честно вникает в родительские дела — и в политику, он деятель молодёжного крыла отцовской магической партии, и в экономику, он что-то понимает в маменькиной добыче угля. А ещё он, как и отец, пьёт весьма умеренно, посещает всякие пафосные мероприятия — политические, деловые, и просто светские, и Ирвин бы не удивился, если бы отец сосватал ему какую-нибудь дочку либо своего коллеги по партии, либо маменькиного коллеги по бизнесу, и женил поскорее для упрочения каких-нибудь связей и получения внуков. А всё потому, что на внуков от Ирвина он уже и не надеется, а на внуков от сестрички Джейн, которая по возрасту между ними двумя посерединке, тем более. От Ирвина хоть какая-то польза человечеству есть — он всё же и служил неплохо, и с нежитью боролся, а теперь вообще студентов учит, хоть и с приключениями. А Джейн знает только шопинг, салоны красоты, трындеть с подружками и крутить романы, она даже в Академию учиться не пошла, окончила колледж, что-то там про магические рецепты красоты, родители до сих пор ещё, кажется, не пережили.
Правда, есть ещё Дафна, но она мелкая совсем, ей только двенадцать лет. Учится в школе и не жужжит. Но кто её знает, в какие дали её понесёт, как повзрослеет слегка?
— Ты бы хоть домой заглядывал, что ли, — сказал Джонатан, когда они получили бутылку виски, сели за стол и разлили по первой.
— А что такое дома? — так-то дом старше всех ныне живущих Бакстонов, и всех их переживёт, не развалится.
— Мать беспокоится, Дафна скучает. Отцу про твои дела немного рассказал полковник Мюррей, но, как я понял, в смягчённом виде — что он тебя не уволил, а отправил представлять ваше управление в Академии.
— Так-то он меня и на самом деле не уволил, — пожал плечами Ирвин. — Пока. Хоть и орал знатно, что сделает это вот прямо немедленно. И что отец?
— Отец не поверил, что ты добровольно отправился причинять добро студентам. Ты почему не откликаешься, когда он вызывает?
— Потому что не хочу слушать всякую ерунду, а в то, что он скажет что-то дельное, не верю, — честно сказал Ирвин.
Он и впрямь не разговаривал ни с кем из семьи, кроме Джонатана, с тех пор, как всё это случилось. Вот они и ловят где попало крохи информации.
— Знаешь, я тебе сейчас расскажу, как есть, а ты уже решай дальше сам, что расскажешь им, а что — лучше не надо.
Раз уж братец добровольно взял на себя функцию связного — пускай выгребает. Кто у нас метит в политики? Никак не Ирвин. Так что…
Рон всё это просто слушал и ржал, ему хорошо, у него родители в провинции, он для них давно отрезанный ломоть. Они видели его не то священником, не то ещё кем-то, столь же далёким от жизни, и его айтишные заработки не радуют их совершенно. Поэтому он сидит тут, ржёт и на подзатыльник нарывается.
— Ирвин, ты не обижайся, просто всё то, что ты рассказываешь, очень смешно. И про девчонок этих, которые к тебе клеятся, а тебе в ответ нельзя, и про хрень эту на потолке, и про остальное тоже, — честно сказал он.
Ну да, Ирвин сам не заметил, как вывалил всё — и про кафедру, и про студентов, и про все косяки и проблемы.