Рядом с ней был дед, он тоже поднялся и приобнял после бабушки. Они выглядели деловито, в костюмах – на дедушке пиджак и брюки, на бабушке кардиган и брюки. Идеально выглаженные и сидящие по фигурам. В воздухе ощущался тонкий аромат бабушкиных духов.
Слава Богу, отца они "забыли", не пережила бы сразу столько встреч. Ну и есть шанс, что без него удастся насладиться ужином.
– Как же давно не виделись, – бабушка заботливо усадила за стол и уселась сама. – Мы заказали, что ты любишь. А вот напиток не знаю, какой. Вино?
– Да, белое, сухое, – бросила я, вяло улыбаясь.
– Выглядишь уставшей, – бабушка как всегда по разговорам перехватывала инициативу у мужа. Дед только улыбался, бросая тёплые взгляды. Вообще, он у меня тихий, добродушный, со стороны и не скажешь, что это бывший военный, а ныне политик, который привык приказывать и получать в ответ беспрекословное подчинение.
– Работы много, – ответила я, осматривая обоих. Постарели, но выглядели свежими и бодрыми. Иначе и не скажешь. То ли любовь греет. То ли ещё что…но они не похожи на утомлённых жизнью людей. Скорее на наслаждающихся.
– Заглядывала бы к нам почаще, – наконец подал голос дед. – Бабушка скучает. Ты, когда маленькая была, обещала ухаживать за нами, заботиться, – произнёс он, вопросительно пожимая плечами.
Помнит, надо же. Это он так пристыдить меня попытался?
Только вот… обо мне то никто из них не заботился, рядом не бывал, даже когда серьёзно болела и попадала в больницу. Почему бы мне вдруг сейчас сдерживать данные в наивном детстве обещания?
Например, потому что нельзя быть мелочной и мстительной, Сона! Мать воспитала так: нужно при любых обстоятельствах уважать семью.
Хреновое воспитание, если честно.
– Перестань, Никос! – бабушка ласково пожурила деда. – Что ты сразу наседаешь на неё? Она у нас умница.
– Умница, даже не сомневался, – гаркнул дед, немного смутившись. – Расскажи нам, чем сейчас занимаешься.
Будто, они не знают. Много раз рассказывала… мы переписывались с бабушкой и даже созванивались несколько раз за этот год. Да и ранее всегда говорила им про танцевальную и режиссёрскую деятельность.
Они кивали головой с умным видом, в конечном итоге всё сводя к учёбе и работе по профессии.
Потом оказывалось, что в общем-то и образованием моим они недовольны. Ну что это я выбрала? Какую-то непонятную рекламу. Разочарование века по всем параметрам. Аристократам нужна исключительно юриспруденция, экономика, наука, на худой конец медицина. Учёная степень не помешает. Диссертации там.
Хаха. Сона Ри и диссертации.
То ли дело мой брат и двоюродная сестра – "официальные" внуки, гордость семьи Ривера. Одна лингвист и юрист, второй дипломатом будет.
Нет. Я, конечно, тоже с удовольствием училась, если бы меня кто-нибудь обеспечивал. И второе достойное образование, и степени бы, да всё что угодно. Только кормиться чем-то надо. Да и Варг правильно отмечал – на своё жильё зарабатывать. А то папа чуть что, сразу напоминал, в чьей квартире живу и благодаря чьей милости. Это не поддержка или подарок, не моя доля, на которую имею право, а так – подачка. И денег никто, ни на что мне не давал. Раз в год на день рождения дарили. Смешно, но я даже не хотела их тратить…долгое время откладывала, хранила в специальном подарочном конверте, ставшем копилкой, любовалась. Убирала. Снова доставала. Пока один раз не плюнула и не потратила их на "Спарту", часть на аппаратуру, часть на костюмы. Гордость хуже практичности.
Семьи бывают разные. Моя такая вот. Это крест или судьба, не знаю. Но приходиться иногда проходить через неприятные разговоры с отцом, или скомканные встречи с бабушкой и дедом. Рассказывать им с улыбкой на лице о своих занятиях и настроении, здоровье матери и планах на будущее. Хвалиться успехами не обязательно. Эти люди не оценят.
Под конец ужина бабушка занервничала, а дед аккуратно высказал опасения насчёт моей деятельности. Но я настроилась, ждала любых слов на эту тему, недовольных взглядов, просьб и даже была готова к завуалированным угрозам. Поэтому спокойно выдала заранее придуманную отговорку, мягко уведя разговор в другое русло, а после и вовсе распрощалась.
Пока любое эмоциональное послевкусие в последние дни от всего подряд – это яд. Как же хотелось, чтобы кто-то обезвредил его и очистил внутренности.
С таким желанием и какими-то смутными надеждами я позвонила в дверь студии. Дверь открыл Ши, полуголый – в спортивных штанах и босиком, заставляя застыть с открытым ртом на пороге. Он скосил голову и со странной усмешкой посмотрел прямо в глаза, а после отошёл, приглашая внутрь.