- А что делать? – повернул он голову и посмотрел отсутствующим взглядом на Дмитрия. - Приходится проявлять могучую силу воли. Если сам себя не заставишь ничего не делать, никто не поможет. Сергей громко рассмеялся.
Так друзья познакомились со Славиком Куницыным и его закадычным другом, подающим слабые надежды философом Иваном Петровым. Петров, насколько стало ясно из дальнейших наблюдений, считал себя прирождённым властителем дум и до первой сессии занимался исключительно тренировкой отвлечённого от мирской суеты мышления, пока не провалил на сессии почти все экзамены и зачёты. Оба друга не отличались исключительной энергией. Иван и Славик также жили в общежитии, причём на одном этаже с нашими героями, и, после частых визитов в их комнату, Сергей и Дима смогли понять, почему до сих пор ни в коридоре, ни в умывальной комнате не встречали этих двух индивидуумов. Когда бы они к ним не зашли, то почти всегда заставали Славика спящим, засыпающим или просыпающимся, и Ивана, обычно лежащего одетым на не расстеленной кровати бесцельно уставившись в потолок. Можно было совершенно беспрепятственно заходить в их комнату, брать их вещи без спросу, сидеть у них, читать их журналы - энергичная парочка никак не реагировала на наглые вторжения в их частную жизнь, упорно находясь в тихом омуте обволакивающего спокойствия. Сергея заинтересовала эта манера времяпрепровождения, и он, как человек, иногда занимающийся всеобъемлющим познанием мира, спросил однажды, что же такое Иван увидел на потолке.
- Я не касаюсь того, что обтекает мой критический взгляд, - туманно ответил, медленно шевеля губами, Иван. Высказанная мысль, была, конечно, глубока, но несколько размыта.
- Я не совсем что-то вас понял, Платон Грекович, можно прояснить, - улыбаясь, спросил Сергей, определённо решив вывести доморощенного философа на чистую воду. Петров вяло откинул руку, указав на две высокие стопки учебников, возвышавшиеся в углу комнаты:
- Плохие, старые учебники и ограниченные преподаватели раздражают мой утончённый художественный вкус. Только самопознание и самосовершенствование может быть ценным в нашем духовно умирающем мире. – Вторая мысль была не на много проще первой. Звягинцев больше не стал делать попыток войти, не постучавшись, во внутренний мир Петрова и воспринял его образ мыслей как что-то в высшей степени неординарное и оригинальное, что понять логикой - невозможно, а в психиатрии он был не силён. Когда ленивый до самозабвения Куницын на короткое время просыпался, то становился очень язвительным и ехидным на язык. Причём до такой степени, что мало кто не хотел его убить после десяти минут разговора. Славик сразу дал двум свои соседям прозвища: Звягинцеву – Огурец, а Киселёву – Кисель. Но клички не прижились, и ими пользовался только Славик, до тех пор, пока Звягинцев серьёзно не обиделся на прозвище, которое было сказано намеренно в обществе слабого пола. Сергей как бы невзначай положил свой мощный кулак Славику на плечо и в лёгкой форме, шутя, намекнул Куницыну, что выбьет ему все зубы и воткнёт их туда, куда тот и представить себе не может, если Куницын ещё хотя бы раз назовёт его Огурцом. Намек возымел на Славика сильное действие - он перестал давать прозвища тем, кто был посильней его и мог навредить его здоровому образу жизни.
Ещё у Куницына была особая форма мании величия. Например, если кто-нибудь говорил ему:
- Я видел в зоопарке такого большого слона…- Славик обязательно обрывал говорящего:
- Он видел слона! Да видел бы ты того слона, которого видел я! Вот это был слон, твой по сравнению с ним мелюзга!
Или кто-нибудь говорил:
- Я, кажется, хорошо знаю предмет. – Славик тут же поднимал его на смех:
- Что ты можешь знать. Вот я действительно знаю на все сто процентов, профессоры завидуют.
Или кто-нибудь имел неосторожность сказать:
- У меня неприятности…- Славик сразу же обрывал говорящего:
- У него неприятности, у него горе! Вот у меня неприятность, вот это да! У моего портфеля поцарапалась пряжка! А ведь это настоящая Италия! Не пойму, почему в стране не объявлен траур и не приспущены государственные флаги! – Узнав со временем эту неприятную привычку Славика, большинство однокурсников старались без особой надобности не делиться с Куницыным своими впечатлениями и проблемами. Copyright © Roman Revakshyn. Romanrevakshyn.su.
В феврале, никого не предупредив, ударили сильные морозы. Одним очень морозным утром, выйдя из общежития, Киселёв дыхнул себе на ладони густым паром, скривился, выругался и со злостью произнёс: