«Ну, была не была…» Семенцов выхватил наган и всадил пулю прямо в грудь фрунташу. Тот повалился, выронив фонарь. Стало темно. Семенцов наугад выпустил по солдатам еще две пули и побежал к оврагу. Позади слышались крики, выстрелы. Но солдаты, растерявшиеся от неожиданного нападения, целились плохо. Семенцов надеялся уйти. Но не успел…
В городе услышали стрельбу. Из комендатуры и из гестапо сердито запрашивали по телефону у начальника береговой охраны, что случилось. Начальник береговой охраны, в свою очередь, звонил начальнику караула, усатому фрунташу, который в это время уже лежал с простреленной грудью. А к заминированному складу спешили напуганные солдаты караула. Вот они заметили связанного часового, наклонились к нему…
И вдруг страшный удар потряс землю и небо, как орудийный гром главного калибра. Словно весь Черноморский флот вышел в море и начал бой. Нет, флот был далеко. Но дух флота реял над морем. И горсточка советских моряков вела здесь бой…
Огненный столб высоко встал над берегом в том месте, где находился склад, озарив море, город и степь за городом. Туча камней, земли, песка, обломков дерева и клочьев человеческих тел взметнулась вверх. Дым и пыль скрыли берег и горящую пристань.
А катер, подобрав лодку, уже шел полным ходом в открытое море. Моряки слышали выстрелы и поняли все. Они стояли, обнажив головы в память того, кто спас их и погиб смертью храбрых.
— Эх, браток! — горестно прошептал Микешин. — Эх, друг… Ну и отквитаемся мы за тебя! Смотри! — крикнул он, хватая Костю за руку. — Помни, кто такой советский моряк!
Ветер крепчал. Катер швыряло. Волны вздымались выше бортов. То зарываясь, то кренясь на правый, на левый борт, катер шел курсом на Каменную косу.
Эпилог
Весна 1944 года выдалась необычайная: то лил дождь, то ярко светило и даже припекало солнце, то вдруг, откуда ни возьмись, валил хлопьями снег, какой и в январе не всегда здесь увидишь, и море хлестало на берег ледяной волной.
Но все-таки это была весна. Она одолевала и дождь, и снег, и колючую крупу, и тяжелые серые тучи, низко висевшие над пасмурным, совсем не весенним морем. Тучи рассеивались, дождь переставал, небо яснело, море, стихало — победоносное жаркое солнце вставало над краем, легкий ветер нес на своих крыльях влажный и теплый запах весны, запах победы.
Украина, Крым были освобождены. Гром канонады уже гремел над морем, возвещая близкое освобождение города, имя которого дорого сердцу каждого моряка.
В один из этих дней, когда с утра накрапывал дождь, а к полудню распогодилось, к берегу, на котором был расположен городок, к обгорелому причалу пристала шлюпка. Из нее выскочили два моряка и проворно поднялись к городу.
На вид им было лет по девятнадцати-двадцати, но, вглядевшись, можно было заметить, что они значительно моложе. Тот, что шел впереди и которому, кажется, хотелось не идти, а бежать, был худощав, статен, со скуластым, обветренным, решительным лицом, небольшими зеленоватыми насмешливыми глазами и темно-рыжими, почти бронзовыми волосами, выбившимися чубчиком из-под сдвинутой набекрень бескозырки.
Второй был немного пониже ростом, зато плотнее и шире в плечах, черноволосый и черноглазый, с округлым, румяно-смуглым лицом. Одет он был так же, как его товарищ, но в манере, с какой он носил форму, сквозил оттенок заботливого щегольства, еще более заметный, когда он оглядывал себя и поправлял и без того аккуратно, по-уставному надетую бескозырку.
Город был освобожден сутки назад десантом флотилии. Вернее, десант был высажен немного южнее города для овладения мысом, господствующим над этим плоским берегом. Высадка происходила на рассвете, под прикрытием тумана, который здесь держится по утрам. Оба матроса находились на головном катере, указывая командиру фарватер среди опасных бурунов и мелей.
Румыны, прикрывавшие подступ к мысу, подняли руки, едва завидели советских моряков. Но на самом мысе пришлось выдержать бой: там засели немецкие пулеметчики, которые принялись стрелять в сдающихся румын и в наступающих советских моряков. Тогда лейтенант, командир головного катера, вместе с двумя матросами пополз по каменистому гребню мыса, укрываясь от пуль за зубчатыми выступами. Он проделывал путь, который ему пришлось уже однажды проделать в начале войны. И хотя с тех пор немало ходил и ползал он под пулями, но дороги на мыс не забыл.
Втроем они подобрались к пулеметным точкам и забросали их ручными гранатами.