– Ворота, бублик, улитка, бублик, чупик, бублик и молоток!—упрямо повторил браток.
− Мда, − зло тыкнула палкой в снег Галина Юрьевна. – Весь в брата. Одна еда на уме. И что это за улитка у тебя букву «В» обозначает?!
− Это слойка «Улитка», в булочной продаётся, − послышался голос из-за сугроба.
Браток не испугался. А Галина Юрьевна испугалась. Она крикнула:
− Кто здесь?! Маньяк?! Выходи!
На лыжню из-за лесочка вышел Костя Подленко.
Галина Юрьевна сразу успокоилась и продолжила разбирательство:
− Ну если «улитка», тогда ж «У». А нам «В» нужно.
− Да эта слойка «Улитка», булка в виде восьмёрки!
− Угу. Две булочки одна на другой, − буркнул браток, преодолел поворот и сразу же потерял интерес к булкам и воротам, нарисованным на табличке.
А Костя всё стоял.
− Константин! На лыжню! – скомандовала Галина Юрьевна.
− Не могу, устал, − вздохнул Костя.
− Я тоже устала. Но терплю. Половинка всего осталась.
− Да уж. «Всего»,− всхлипнул Костя.—Впереди ещё целая половинища!
− Я видела: ты всех обгонял на разминке. И первым со старта рванул! Зачем?! Почему силы не рассчитал? – отчитывала Галина Юрьевна Костю. − Всё из-за игр твоих в телефоне. Совсем жизнь с играми перепутал!
Костик сказал:
− Да-аа. В играх у меня всегда запасные силы.
− А тут сил не осталось?
− Ноги устали. Ненавижу лыжи!
− И я ненавижу лыжи! Но в школе и в институте от уроков и соревнований не отлынивала и не конючила как нытик и слабак.
− Сил нет, − оправдывался Костя.
− У тебя сил, а у меня желчного пузыря нет! – сказала Галина Юрьевна. – Да и старше я тебя на полвека. Сколько всего мне пережить пришлось. И то готова за класс помучиться для командного зачёта.
− Вам пережить, − ревел Костя навзрыд. – А я не переживу если последний приеду. Буду переживать.
− Я последняя приеду, а не ты!
− А я предпоследний, − растирал слёзы Костя промокшими насквозь непромокаемыми варежками.
− Ты приедешь второй. С конца.
− Нет. Не поеду. Не надо было мне разминаться.
− Что ты причитаешь, как бабка на похоронах? – прогремела Галина Юрьевна и вдруг осеклась: − Ой! А браток наш где?
Но братик-браток-братан пропал. Не было видно никого. Снег-то шёл и шёл. Мокрый, пушистый, тяжёлый, ложился на тёмную куртку Галины Юрьевны, на её седые волосы, на капюшонный мех не резными снежинками, а целыми охапками, маленькими сугробами.
Косте действительно было плохо. Он и до поворота еле дошёл. Буквы перед глазами скакали. П-О-В-О-Р-О-Т. Костя точно бы сейчас не ответил, шесть букв на табличке или семь, а может восемь и по ним тоже командный зачёт возьмут? Он смотрел непонимающе на волосы Галины Юрьевны, сплошь покрытые снегом, и вдруг опомнился. Братик! Браток! Братан!
− Галина Юрьевна! Едем! Лыжню-то заносит. Вдруг потеряется.
− Да нет. Не должен. Вдоль лыжни всё флажки расставлены. Я по пути до этого места тридцать насчитала,– сказала Галина Юрьевна не очень уверенно.
Как мозг первоклассника работает, Галина Юрьевна знала и могла уверенно предугадать поведение ученика. А вот как мозг пятилетнего детсадовца устроен, который вместо буквы «В» – «верблюд», «виноград» – каких-то улиток съедобных видит, этого Галина Юрьевна не могла предвидеть. Никак не могла. Хотя Галина Юрьевна именно малышей больше всех любила. И зря Костя говорил, что она своё отпереживала. Вот Костя переживает, что он опозорится. А Галина Юрьевна – что внучки у неё нет и не предвидится − только внук Никита. А Галина Юрьевна мечтала девочку воспитать: не плаксу, не вредину, с железными нервами, непокорную и терпеливую.
И они поехали. Строгая учительница и один из самых нелюбимых её учеников. Хоть у Галины Юрьевны не было любимчиков, но нелюбимчики были, в душе конечно же.
Они бежали на лыжах. Со стороны конечно же казалось, что не очень-то бежали. Так себе бежали, потихоньку ехали, еле плелись. Но со стороны увидеть было проблематично: завеса же, снежная, снегопадная.
Вот уже половинка от половинки позади! Вот уже строгая учительница и её нелюбимый ученик на поле показались. Вот уже и четвертинка от половинки половины впереди осталась. И финишные флаги стали видны, и это сразу силы Косте придало. От флагов рванул по лыжне навстречу финишёрам тёмный силуэт.
− Маньяк! – закричал Костик.
− Не иначе мама твоя! – пропыхтела Галина Юрьевна и остановилась, опершись на палки.