В поселениях все было на редкость тихо и степенно. Все занимались своими делами, женщины — готовили еду, чинили одежду и даже старая особь, недавно исполнявшая роль жрицы, теперь сидела у хижины, разбивая большие куски раковины на мелкие, чтобы после сделать в них дырки и, нанизав на крепкую траву, собрать бусы.
Вполне вероятно, затишье наступило из-за приближающегося сезона рождения, когда беременные особи уходят в воду, где рожают детенышей. Шалье вызвал на экран сводку погодных условий, начиная с даты прошлого сезона. Температурных перепадов не было, как и причин опасаться повторения того единственного раза, когда они с Ранье напортачили с погодой и весь сезон над материком носился холодный ветер, затормаживая непривычных к холоду яриц, движения которых стали напоминать кадры замедленной съемки. Не это было самым странным — когда пришло время детенышей, 95 % рожденных оказались самками. Они тогда долго раздумывали над произошедшим и даже решились провести эксперимент на территории одного из самых маленьких поселений. Предположение оправдалось и при повышенной температуре рождались, в основном, мужские особи. С тех пор у них было табу на изменение любых климатических условий, слишком большая вероятность раз и навсегда нарушить тепловой баланс, разрушив тем самым систему воспроизводства яриц. Температура с того раза держалась на нужном уровне и единственный их промах никак не сказался ни на климате планеты, ни на жизни самих яриц. Ранье считал, это чистой воды везение.
Шалье безо всякого беспокойства ушел спать. Сны ему, правда, снились такие же, как прошлой ночью. Но убегать от них он больше не стал и к завтраку вышел.
Утром Латиса проснулась оттого, что сильно чесалась голова и руки. Вроде вчера только в душе была, на всякий случай отправилась в ванную и тщательно вымыла голову еще раз. Не помогло, завтракать мешало навязчивое желание почесать нос или кожу под волосами. Потом пришел Шалье и она стойко решила не обращать на свою странную чесотку никакого внимания. И все равно совершенно непроизвольно запускала иногда пальцы в волосы или машинально терла кожу за ушами. Когда она сделала это в пятый раз подряд, Шалье насторожился. Ничего не сказал, но каждый раз, когда Латиса тянулась к волосам, еле заметно напрягался. Постарался отвлечься.
— Ты решила, когда будешь готова идти в пещеры?
— Не знаю… А когда лучше пойти?
Шалье вспомнил раковину в календаре Гууара. Если остальные будут такого же размера, на размеченном куске земли поместятся еще три. Правда, большая может обозначать только первый день какого-то временного отрезка, но в любом случае — у него не меньше трех дней.
— У меня еще примерно три дня свободны. Если я все правильно… рассчитал, завтра или послезавтра можно будет сходить. Подождешь? Она вроде тебя сейчас не достает.
— Ага, ее не было с тех пор, как… люди улетели, — рассеяно ответила Латиса и провела ногтями по руке от локтя до ладони. На коже остались четыре яркие розовые полосы. Шалье вздрогнул, будто она поцарапала его самого.
Вскоре Латиса по привычке ушла спать. Вот только в этот раз сон не шел, она даже включила какой-то фильм из своей коллекции и заново пережила путешествие к неизведанным планетам, крушение корабля и тяжкую борьбу с дикой чужеродной природой не привыкших к полевым условиям людей. Когда подоспела помощь, в живых оставался только мрачный квадратный мужчина-герой и спасенная им юная красавица.
В последних кадрах герой, прищурившись, выглядывал в иллюминатор и зрителю становилось совершено ясно, что так просто он смерть своих товарищей не оставит, а значит держись серая вязкая субстанция, превратившая их в мумии, высосав из живых тел все соки.
Вторую часть фильма, посвященную ужасной мести, Латиса посмотреть не успела, так как все-таки заснула.
Гууар сидел на прежнем месте. Во всех поселениях — тишь и благодать, только в одном месте образовалась толпа, бегущая спасать троих детенышей, в пылу игры угодивших в нору слизкого длинноноса. Хорошо хоть в пустую, Шалье с улыбкой смотрел на суету и крики, разведенные женскими особями, которых мужчины отгоняли короткими грозными рыками и воинственными жестами. Опасности никакой не было, но всем видом ярицы старательно показывали, что готовы к ее неожиданному появлению.
Вскоре детеныши были вытащены, наказаны, прощены и, как ни в чем не бывало, продолжали носиться между низкими хижинами.
Включив языковой анализатор, Шалье отправился в Информаториум, на поиски всей существующей информации по человеческим жертвам Темной богини.