— А вы пытались дать им шанс?
— А как я дам им шанс, пока не поймаю?
— Я считаю, что демонстрация добрых намерений была бы лучшей проверкой цели их визита.
— Что ты мне гундишь, как надоедливый комар над ухом? Сказано — поймать, а потом я разрешу тебе продемонстрировать перед другой цивилизацией радушный прием. Свободен, и без нужды больше не беспокой меня. У меня столько дел государственных, не ждущих отлагательств.
Полищук рывком поднял крышку ноутбука, показывая Вадиму, что разговор с ним окончен. Белощекин вышел из кабинета, лопоча что-то одними губами. Видимо, он продолжил спор с Полищуком, но уже в своей голове. Дискутировать вслух с твердолобым солдафоном ему еще не хватало полемического опыта.
Полищук запустил игру.
— Ах ты ж, голда кончилась. — Произнес он расстроено. Снял трубку с коммуникатора. — Людочка, положи мне тысячу рублей на аккаунт.
— Хорошо, Иван Петрович. Тут из администрации президента просили вас перезвонить.
— Ничего, подождут, кабинетные крысы. Я один на всех фронтах воюю. — Произнес он недовольно и вошел в бой.
Афанасий спал под дубом так сладко и крепко, как никогда не спал до этого. Он до сего момента не вынул торчащие из спины стрелы транквилизаторов. Он смотрелись на его спине, как венок из искусственных цветов на могильном холмике. Глюк долго терпел его сон, но, в конце концов, не выдержал.
— Вставай. Вставай. Вставай. — Принялся он монотонно нашептывать прямо в мозг Афанасию.
Его субстрат дернулся и попытался открыть глаза. Упражнение просыпанием затянулось на долгие минуты. Афанасий боролся со сном как мог, но первые раунды проигрывал в одни ворота. Все его потуги заканчивались замиранием и сладким сопением. Глюк пошел на радикальные меры, заставив надпочечники вырабатывать адреналин. Афанасий зашевелился активнее, открыл глаза и сел.
— Ой, как спина болит. — Он просунул руку за спину и выдернул стрелу. — Что это? Как мы здесь очутились?
— Мы вчера убегали от погони. В тебя стреляли, хотели обездвижить, а я боролся с этим, заодно увеличивая твои физические возможности. Кажется, из-за этого пострадала твоя память. Но это к лучшему. Как говорится, чистая память — чистая совесть.
— Я совсем не чувствую себя отдохнувшим. С каким удовольствием я бы сейчас принял душ и лег в свою кровать! — Афанасий откинулся назад и упал на стрелы, торчавшие из спины. — Ай! — Он вскочил и повыдергивал их одну за другой.
— Неее, нам домой никак нельзя. Только вперед, на поиски моего корабля. Ты уже придумал, где нам можно остановиться, чтобы привести себя в порядок?
— Ну, обычно для этого используют гостиницы.
— Отлично. Поезжай в гостиницу.
Афанасий похлопал себя по карманам.
— Что?
— Глюк, у нас проблема. Мой кошелек с деньгами остался дома. Без денег нас никуда не пустят. Надо вернуться и взять кошелек.
— Нет! — Бескомпромиссно выкрикнул на всю голову пришелец. — Домой нельзя, нас там будут ждать.
— Остается один бесплатный вариант. — Афанасий замолчал.
— Ну?
— В подземной теплотрассе с бомжами.
— С одной стороны, чувство юмора в твоей ситуации — это плюс, но с другой, Афанасий, я понимаю, что пластичный разум — это не твое. Неужели у тебя нет ни одного представителя твоего биологического вида, у которого ты мог бы попросить помощи?
— Ты про друзей? Представь себе — нет. Мне всегда нравилось уединение.
— Ну надо же было тебе попасться у меня на пути? — Глюк по-человечески тяжко вздохнул. — А вот та женщина, которая занимает все твои мысли, она нас не сможет приютить?
— Ты о ком это? — Разволновался Афанасий.
— Не притворяйся, ты знаешь о ком я. У тебя в голове нет ни одного укромного уголка, где бы она не присутствовала. Прямо не мозг, а букет с записками: «Верю. Люблю. Жду. Надеюсь».
Афанасий покраснел от смущения.
— Это Анжелика. Она с нашей кафедры. За три года, что мы работаем вместе, у нас ни одного разговора не случилось на отвлеченные темы. Так что просить ее спрятать нас я не стану. Это звучит не просто странно, но и дико. К тому же, у нее может быть парень.