И что самое интересное, все сказанное было бы правдой. Леон Давидес действительно прибыл из Сербии и на самом деле сотрудничал с солидной газетой «Киевская мысль». Ну, а если имелись в биографии Леона Давидеса кое-какие обстоятельства, не согласующиеся с образом благополучного австрийского журналиста, то кто здесь о них знает? Кто задаст вопрос? Некому.
Поэтому журналист Давидес не слишком обеспокоился, когда за соседний столик уселся господин лет тридцати, одетый в поношенный серый костюм. Ну, сел человек и сел. Вон, тоже кофе заказал, с булочкой. Австрийский журналист продолжал наслаждаться жизнью, когда вдруг над самым его ухом твердый голос с металлическим оттенком произнес:
— Ну что, товарищ Бронштейн, долго вы тут собираетесь сидеть?
От неожиданности журналист чуть не поперхнулся кофе. Справившись с приступом кашля, обернулся. Давешний господин в серой паре чуть придвинул свой стул, так что теперь сидел с Леоном Давидесом спина к спине. Достаточно было чуть повернуться, чтобы разговаривать.
— Я вижу, мой невинный вопрос на вас сильно подействовал, — продолжал между тем господин в сером. — А у меня и другие вопросы есть. Может, побеседуем?
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — отвечал журналист Давидес, стараясь держаться непринужденно. — Я австрийский подданный, моя фамилия Давидес…
— Ну, конечно, ваша фамилия Давидес, и вы сотрудничаете с газетой «Киевская мысль» и живете в лучшей городской гостинице «Континенталь», причем в хорошем номере, — кивнул незнакомец. — И вы, конечно, ничего не знаете о человеке по имени Лейба Бронштейн, который в декабре 1905 года был арестован, а в следующем году осужден за преступную деятельность в так называемом Петербургском совете рабочих депутатов. И осужден не на ссылку, как в первый раз, в 1902 году, а на вечное поселение в Сибири. Да вдобавок еще и лишен всех гражданских прав. Правда, эту деятельность вы вели уже под другой фамилией, которую сами себе придумали, — вы назвались Львом Троцким. Так что, знаете вы о таком человеке?
— Кто вы такой? — спросил сотрудник газеты «Киевская мысль» неожиданно глухо — от волнения у него сел голос. — Вы из полиции?
— Ну, наконец догадался! — усмехнулся человек в серой паре. — Недаром в революционных кругах вас считают человеком исключительно догадливым. Позвольте представиться — майор Углов.
— В русской полиции нет майоров… — зачем-то сказал Давидес, он же Бронштейн.
— А вы откуда знаете? — парировал человек в сером. — Вы ведь австрийский подданный, откуда вам знать, какие чины есть в русской полиции, а каких нет? Ладно, я пошутил: не майор, а штабс-капитан. Это вас устроит?
— Вы собираетесь меня арестовать? — спросил разоблаченный лже-Давидес. — Но за что? Я не совершил здесь ничего противозаконного…
— Как это «ничего»? — удивился Углов. — А бегство с назначенного вам поселения? А антиправительственная деятельность, которой вы много лет занимаетесь в Вене? А незаконное проникновение на территорию Российской империи? Нам есть за что вас судить, господин Троцкий, будем уж называть вас вашим революционным именем, вы под ним больше известны. Однако…
— Что? Что вы хотите сказать? — горячо спросил Троцкий. Отправляться в тюрьму ему совсем не хотелось. Причем вот так глупо, на пустом месте! А в словах жандармского офицера скрывалась какая-то неясная возможность избежать посадки. Впрочем, чего тут неясного? Известно, что предлагают революционерам в обмен на свободу: так называемое сотрудничество, выдачу товарищей. Нет, на это он не пойдет…
— Я хочу сказать, что у меня нет особого желания вести вас в полицейский участок и сажать в тюрьму, — сказал штабс-капитан. — И вербовать вас в осведомители я тоже не собираюсь. Мне нужно от вас нечто другое. А именно — информация о подготовке покушения на Петра Аркадьевича Столыпина.