– Я всегда знал, что ты дура, но надеялся, что не подлая, а ты донесла на родную дочь, и это не в сталинские годы, то есть твоей собственной жизни ничто не угрожало!
Я замерла от ужаса.
А мать закричала:
– Папа, ты просто ничего не понимаешь! Олеська не поступила бы в институт…
– Подумаешь, велика важность, одним бездарным архитектором было бы меньше в этой несчастной стране! А старшую дочь ты просто загубила. Где она, что с ней, ты хотя бы знаешь?
– Ничего, победствует и вернется. Приползет беременная невесть от кого.
– Боже, какое говно я вырастил! – воскликнул дед. – Впрочем, я тебя не растил, твоя обожаемая советская власть меня посадила, а тебя вырастила законченной сукой!
Дед хлопнул дверью и ушел. Он с женой жил в Одинцове. Ночью она позвонила в слезах – у деда инфаркт! Из больницы он так и не вышел. Жена деда во всем винила мать… Я тоже. После всего этого жить с ней под одним кровом я просто не могла и поспешила выскочить замуж за друга детства Юрку Мокшанцева. Свадьбы у нас не было, родители Юрки не настаивали, а я просто не хотела, чтобы мать присутствовала… Я тогда ненавидела ее, мне было за нее стыдно.
Ночь я почти не спала. И за каким чертом я согласилась на это идиотское свидание с Миклашевичем в полдевятого утра? Мне сейчас совсем не до него! Я попыталась позвонить ему на мобильный, но абонент был недоступен. Его домашнего телефона я не знала, он, как я слышала, жил теперь за городом. Ничего не попишешь, придется пойти. Никогда в жизни я не ходила на свидания в полдевятого утра! Впрочем, разве это свидание? Черт его знает… Надеюсь, он сразу поймет, что мне не до него… Однако, надо привести себя в божеский вид, чтобы не ударить лицом в грязь. Но все мысли были заняты Юлькой. А вдруг она не позвонит, как обещала? Вдруг решит, что незачем ворошить прошлое? От этих мыслей болело сердце и хотелось плакать.
Подъезжая к Останкину, я увидела припаркованный у «Твин Пигса» черный джип. Миклашевич всегда ездил на джипах. Говорят, пристрастие к большим машинам свидетельствует о каких-то комплексах у мужчин, хотя, на первый взгляд, откуда у Миклашевича могут быть комплексы подобного рода? У него хороший рост, фигура, он безумно нравится женщинам… А, впрочем, какое мне дело до него и его комплексов?
Я припарковалась позади джипа. Раньше у него был темно-красный, теперь черный. Раньше «форд», теперь «мерс». Я ни секунды не сомневалась, что это именно его машина. И правда! Едва я открыла дверцу, как он вылез и медленно пошел ко мне.
– Привет, солнышко! Я соскучился! Чудесно выглядишь…
– Привет, ты изменился…
Он улыбнулся и взял меня под руку.
– Идем скорее, я умираю с голоду!
– Это что – новая фишка?
– Ты о чем?
– О встречах в полдевятого утра?
– Оставь! – устало поморщился он, – просто совсем плохо со временем, на дорогах такие жуткие пробки. Я стараюсь все деловые встречи назначать на раннее утро.
Деловая встреча? Какие у нас с ним могут быть теперь дела?
Но пока мы шли до дверей, я опять уже начала поддаваться его обаянию… Черт знает что!
Мы сели за столик.
– Олеська, я страшно рад тебя видеть. Ты здорово похорошела, тебе идет.
– Что мне идет?
– Да вот все это… популярность, успех, если хочешь… Ты стала уверенной в себе, раньше тебе этого недоставало… Ты вообще, видимо, сейчас в своей лучшей поре, – и он улыбнулся той самой улыбкой, от которой у меня всегда подкашивались ноги… – Должен признать свою недальновидность – я не верил в твой успех, дурак! Что будем есть?
– Я, пожалуй, съем салат «Цезарь» и выпью кофе.
– А я хочу омлет. Тут прекрасно делают омлет, рекомендую.
– Да нет, ограничусь салатом.
– Брось, что за радость в этом «Цезаре»!? Я тебе тоже закажу омлет!
Я засмеялась.
– Нет, Митя, ты совсем не изменился.
Он заказал два омлета и сто граммов коньяку.
– Ты пьешь за рулем?
– Выпьем по пятьдесят граммов, ничего страшного.
– Нет, у меня сегодня еще очень важная встреча, так что никакого коньяка я пить не буду.
– Дело твое, я выпью. А может, хочешь какой-нибудь здешней настойки? Клюквенной или кедровой? Или хреновухи? Очень вкусно!
– Господи, ты все такой же глухой! Я не пью за рулем, и не пью по утрам, тем более хреновуху!
– Дело твое.
– Так за чем ты меня позвал?
– У тебя что-то случилось? – проигнорировал он мой вопрос. – Ты какая-то взбудораженная, и это явно не связано со мной… У тебя все здоровы?
Ну что за человек? То он вообще тебя не слышит, то вдруг угадывает потаенные чувства и мысли…
– Это мои сугубо личные дела.
– Ну, не хочешь говорить, не надо! Ответь мне на один вопрос.
– Попробую.
– Ты достаточно зарабатываешь?
– Достаточно для чего?
– Для достойной и даже красивой жизни?
– А что, ты хочешь предложить мне дополнительный заработок?
– Может быть…
– Ты что, сменил профессию?
– Я-то нет, но у меня мелькнула одна совсем неплохая идея, и я решил обговорить ее с тобой.
– Я заинтригована.
– Ты была когда-то неплохим декоратором.
– Но у меня теперь другая профессия.
– Ну и что? Сейчас ты в моде, у тебя популярность и все прочее, а какая гарантия, что тебя не перестанут в один прекрасный день печатать, или ты выдохнешься или просто мода на тебя пройдет… Тебе такое в голову не приходило?
– Еще как приходило… Даже по ночам иногда снится, и я просыпаюсь в холодном поту…
– Ну вот видишь… Сейчас такой момент, когда твоя литературная известность может помочь тебе сделать имя в другой области. Ты вообрази, как толстосумы, вернее, толстосумки будут гордиться, если их дом оформит такая модная писательница, а?
– Ты что, спятил?
– Ничуть. Это же твоя основная профессия, у тебя диплом архитектурного института, так что тут комар носа не подточит…
– Но я вовсе не хочу этим заниматься. Зависеть от капризов богатых и безвкусных идиоток… Боже упаси, по крайней мере сейчас я сама себе хозяйка, не говоря у о том, что я отстала, не знаю новых веяний и тенденций. И потом у меня нет времени!
– Солнышко, это все чепуха! Поглядишь кое-какие материалы, полистаешь журнальчики, большое дело! Да и я буду рядом…
– Это как раз самый весомый довод против твоей затеи!
– Не хочешь быть со мной рядом? – он посмотрел мне в глаза.
Я отвела взгляд.
– Послушай, солнышко, давай говорить начистоту…
– Попробуем.
– Без всяких экивоков – ты продаешь мне свой бренд… так сказать в рекламных целях, и я все делаю сам, если ты не хочешь этим заниматься. А в случае каких-то сбоев в литературной карьере ты сможешь легко и плавно вернуться к первой профессии. Согласись, что в этом случае первая профессия предпочтительнее первой древнейшей, тем более, что возраст уже не юный, мягко выражаясь. То есть ты абсолютно ничего не теряешь, только приобретаешь… Я буду платить тебе проценты и у тебя будет запасной аэродром. Единственное, что от тебя потребуется, это пару раз встретиться с клиентами.
Я хотела ему возразить, но он не позволил.
– Дай мне договорить! Мы вдвоем едем на первую встречу, ты смотришь объект, делаешь умное лицо, что-то прикидываешь, бросаешь несколько профессиональных терминов, и уезжаешь с глубокомысленным видом, а разрабатывать дизайн будет очень талантливый паренек, но он абсолютно неспособен общаться с клиентурой, он перед ними, как кролик перед удавом, а защищать его идеи и отвечать за них буду я. И учти, это будет служить тебе дополнительной рекламой…