А Сьюзен и правда изменилась за полгода. Себ даже не мог точно сказать, как именно, но было заметно, что она стала старше, а взгляд голубых глаз сделался серьёзнее.
— Я скучала! — Сьюзен снова обняла его за шею. — Тебя долго не было.
— Я работал, — тихо сказал Себ, думая, что готов держать её в объятиях вечно, — прости.
— Я не сержусь, — она вывернулась и поправила курточку, — но больше не уезжай так надолго. Ты не попал на спектакль. Я играла мышку!
— Ничего себе, — Себ положил руку ей на плечо, — и ни слова мне не сказала по телефону?
— Я думала, ты приедешь, и будет сюрприз, а ты всё пропустил. Но мама сделала для тебя фотографии. Да, мам?
Эмили как раз подошла к ним, улыбнулась и сообщила:
— Вы пугающе похожи.
Все так говорили, но Сьюзен, несомненно, была его улучшенной в десятки раз копией.
— Сью, руки! — тут же сменила тон Эмили, и Сью виновато убрала руку ото рта. — У неё появилась привычка грызть ногти, никак не отучу. Итак, что — мам?
— Я говорила про спектакль, — пояснила Сьюзен, — и про фотографии.
Эмили клятвенно пообещала показать вечером всю стопку, и они двинулись на прогулку, держа Сьюзен за руки с обеих сторон. Сьюзен делилась новостями, повторяя и те, которые озвучивала по телефону, Эмили время от времени вставляла комментарии, а Себ кивал и улыбался. Ему было хорошо.
Впрочем, идиллия длилась недолго — вскоре разговоры надоели Сьюзен. Она сначала отбежала в сторону, чтобы посмотреть на белку, потом спросила, можно ли ей сорвать цветок (Эмили запретила), выпросила мороженое, а получив рожок, пошла чуть впереди, задумавшись. Так было всегда: поболтав и наведя шороху, Сьюзен предпочитала замолчать и погрузиться в свои мысли.
— Ты отлично выглядишь, — сказал Себ, когда Сьюзен отошла, и не соврал.
Эмили выглядела великолепно: тоненькая, с тёмными волосами, которые отпустила до середины спины, белокожая и всё так же похожая на дорогую фарфоровую куклу из маминого серванта.
— Спасибо, ты тоже. Только ещё сильнее загорел.
— Сойдёт, — пожал плечами Себ. Он не сомневался, что в Лондоне загар смоется за полгода.
— И оброс.
— Отстригу, — он фыркнул. Действительно, оброс, сам замечал, но пока было лень возиться с машинкой и ровнять волосы под привычные семь миллиметров.
— Не надо. Тебе так лучше. И уже ведь можно, да?
— Мне неудобно, — он провёл пальцами по волосам. По-хорошему, надо было уже сантиметра полтора снимать, если не два.
Какое-то время они шли молча, наблюдая за Сьюзен. Со стороны, пожалуй, их легко было принять за супругов.
— Ты остаёшься? — тихо спросила Эмили.
— Да, — отозвался Себ, немного помолчав, — да, хватит с меня. Буду жить в Лондоне. Знаешь… сниму себе что-то поприличнее. Куплю кровать. Хотя и так неплохо. У меня есть горячий душ, интернет, дверь в спальне. Кажется, я начал это ценить.
Эмили рассмеялась, потом вздохнула:
— Ушам не верю, Басти. Но я рада. И Сьюзен будет счастлива, она скучает по тебе.
— Я по ней тоже.
Они дошли до пруда, Эмили извлекла из сумки батон белого хлеба, и Сьюзен умчалась кормить лебедей и уток.
Стоять недалеко от воды и смотреть на Сьюзен было приятно. Эмили зябко повела плечами, и Себ накинул на неё свою куртку. Потом вздохнул и начал неприятный разговор:
— Я говорил со Сьюзен по телефону две недели назад. Она рассказала мне о твоём парне. Джексон, так? — плечи Эмили (Себ видел боковым зрением) напряглись, на лице появилось упрямое выражение.
— Это моё дело. И прости, Басти, тебя никак не касается.
— Да, твоё, — согласился Себ, — до тех пор, пока не затрагивает Сьюзен. Джексон ей не нравится.
— Она ревнует, — резко сказала Эмили. — Это нормально для детей её возраста. Но я не собираюсь хоронить себя из-за капризов ребёнка.
— Слушай… — Себ всегда осторожно выбирал слова в разговоре с Эмили. Пусть они не вместе уже пять лет, и два года — официально разведены, он по-прежнему боялся задеть её. — Ты можешь просто встречаться с ним где-то ещё.
— Мы собираемся съехаться. Сьюзен придётся привыкнуть к нему, — чуть помолчав, Эмили добавила: — Тебе легко быть отцом. Появляешься раз в полгода, как принц из сказки, — в её голосе зазвучала лёгкая обида, — хвалишь за успехи. Восхищаешься рисунками. Даришь подарки. А когда она болеет, сижу с ней я. И когда у неё падает успеваемость, я хожу в школу. Я просто… — она плотнее закуталась в его куртку, — Басти, я имею право на кусочек своей жизни.
Себ потёр переносицу. С этим было трудно спорить. Он не мог забрать Сьюзен к себе ни раньше, когда проводил в Британии от силы три месяца в году, ни теперь, когда подписал контракт на работу, сути которой до сих пор не понимал целиком. И да, действительно, Эмили была тем человеком, на которого выпадали основные трудности, связанные с воспитанием их дочери.