Вообще, не верится, что эта молоденькая девица могла запустить такой бизнес – реалити-шоу состязания писателей. Подозреваю, что она – опытная дама, пережившая не один апгрейд организма. Это мне надо было решиться на имплантацию, а такая амбициозная деловая леди легко пойдёт на биохакинг. Вот только почему она придумала именно литературный конкурс?
Может, она из другой истории, скажем, «Гадкого утёнка». Невзрачная девочка в нелепых очках, носом уткнувшаяся в книги. Появляется принц, она влюбляется, а он насмехается над её книгами. Тогда назло ему она преображается и делает головокружительную карьеру. Заработанные миллионы тратит на омолаживающие и пластические операции. Превращается в прекрасного, но мстительного лебедя.
Наверняка это не компьютер во мне, а моё подсознание выдернуло из недр памяти «серую уточку»? Ту самую тощую носатую девочку с соседской дачи. На этом её большом, как утиный клюв, носу громоздились гигантские очки, которые закрывали всё лицо. Она вылезала из дома с уже раскрытой книгой в руках и весь день, пока не звали на ужин, проводила с ней: то забравшись с ногами на садовую скамейку, то покачиваясь на качелях, то разлёгшись на пледе на траве. А я залезал на забор поглазеть на спичечные ноги, которыми она болтала, увлекшись чтением.
Чем герой отличается от персонажа? Герой двигает сюжет, герой действует, герой меняется, герой совершает поступки, желательно, чтобы героические, как-никак он – герой!
Я-то точно изменюсь и добьюсь своего – повторяю я себе. Вся эта эпопея с конкурсом и внедрением в себя чипа должна круто изменить мою жизнь.
Вот эксперты, бьюсь об заклад, не рискнули бы пойти на изменения своего организма. Они – персонажи, которые не меняются, только естественно стареют. Выглядят настоящими седовласыми наставниками, эдакими сэнсэями.
Признаюсь, мне нравилось, как они на пару проводили свои вебинары, кстати, по старинке предпочитая двухмерное изображение։ атмосфера ретро настраивала на творчество. Я с предвкушением ждал вечеров, когда эксперты раскрывали секреты писательского ремесла. Они часто перебивали друг друга и пускались в эмоциональные дискуссии, иногда даже забывая про аудиторию.
Папа с дедом так же любили пререкаться по любому поводу. К примеру, как лучше подрезать ветви наших яблонь, чтобы они не тянулись слишком вверх, и чтобы не нависали над прилегающим участком. Но в сезон созревания каждое утро несколько яблок оказывались на траве у соседа. И сосед, и отец с дедом всё удивлялись, как такое может происходить, даже при сильном ветре. Не догадывались, что это не ветер, а я срывал и перекидывал плоды через ограду. Девочке достаточно было и одного яблока, которое она с хрустом уминала, едва принявшись за очередную главу. А потом, не в силах оторваться от повествования, она держала огрызок тонкими пальцами за хвостик, другой рукой перелистывая книгу, чтобы не запачкать страницы.
«Я считаю, что фабула и есть сюжет, просто изложенный в виде перечня событий» – говорил первый эксперт.
«А моё определение фабулы отличается, – возражал второй. – Фабула – это о чём мы рассказываем, то есть скорее структура того, что бы мы хотели рассказать, а сюжет – это как мы рассказываем, как мы протаскиваем героя через все перипетии.»
Пусть оба эксперта будут одновременно и положительными, и отрицательными персонажами. В моей истории они управляют монастырской школой. Они обучают искусству сёдо, каллиграфии, и искусству кэндзюцу, владению мечом. В то же время они вынуждены подчиняться коварной жене правителя, нашей кицунэ. Кстати, надо дописать, что она колдовством воскресит и излечит сэнсэя. Не буду я их больше убивать и калечить. В конце концов, не их вина, что я не стал писателем.
До этого конкурса я прослушал кучу учебных курсов, но все они были рафинированными. А ещё меня бесили жестикуляция и интонации анимированных ведущих. Поэтому отступления от заявленных тем дуэта красноречивых мастеров текста были отдушиной. Не знаю, было ли так задумано или получалось импровизировано, но такой способ подачи материала был живым.
Живым – вот ключевое слово! Получится ли у меня написать живой рассказ? Наверняка у жюри, состоящем из писателей, критиков, а главное – редакторов, есть способы определить текст, сгенерированный искусственным интеллектом. Сумею ли усыпить их «чуйку»? Кстати, звучит парадоксально: «искусственное искусство». Всё сложнее становится отделять «человеческое» искусство от «машинного» в живописи, в музыке, а теперь и в литературе.