— И все довольны, — хмыкнул Клод. — Раскол внести не удалось, а наш король продолжает слушать этих колдунов. Далеко молокососу до своего отца. Только и умеет, что со своими рыцарями собираться, да обсуждать ратные подвиги былых времен, а ересь разрастается по землям, что сорняки в огороде! В то время как повсеместно каждое королевство славно трудится на собственное благо!
Паук взвалил на плечо завернутое в плащ тело и направился к двери. На пороге он задержался и обеспокоено посмотрел на брата. Клод не отрывал взгляд от творящегося снаружи, зло глядя через окно. Скоро ему опять придется расточать улыбки и поощрять, хвалить и обещать содействие всем тем, кто сейчас находился там, в саду, среди цветов и фонтанов. Потом идти в ратушу и требовать от болвана коменданта срочных действий и снова встретить непонимание, когда некоторые вещи следует делать незамедлительно и исполнять приказания в точности.
— Предупреди кого надо на болотах, — напомнил Клод.
Спустя четверть часа в воздух взмыл почтовый голубь.
Никто из тех, кто проводил время в беседах среди клумб и фонтанов никогда не смог бы и предположить, что где-то в глубине аллей, в домике садовника, в одной комнате находились сейчас сразу двое из самых опасных людей северного Фелара. Один являл собой звено, что связывало инквизицию и канцелярию, а другой — был орудием, которое приводило в исполнение смертный приговор тем, до кого ни мирской, ни церковный суд не могли дотянуться своими десницами. В этом, наверное, и заключалось истинное могущество двух братьев, ведь потаенная сила вдвойне сокрушительна, когда подлинно незрима.
* * *
Дым от догорающего с ночи костра стелился над трясиной с небольшого островка, где посреди болотного мха топорщились остовы сгнивших деревьев. К одному из них был привязан великолепный белый конь, у другого свалены сумки и седло, а рядом кто-то спал, завернувшись с головой в покрывало.
Молодой стрелок наблюдал за ночевкой, поминутно оглядываясь в поисках наставника. Парень расположился на соседнем островке, укрывшись за поваленной сосной, и ждал. Иногда он принимался целиться в голову спящего. Это немного успокаивало, ведь в любой момент парень мог спустить тетиву и всё — дело сделано, можно было возвращаться и согреться миской горячей похлебки. Этого ему хотелось сейчас больше всего на свете, так как полночи они с наставником провели здесь, осторожно обходя ночевку то с запада, то с востока, и успели изрядно продрогнуть.
Сзади послышался тихий шорох. Старый лучник плюхнулся рядом, глухо закашлявшись в кулак. Его темно-зеленого цвета накидка была увешана тиной и камышом, а высокие сапоги до колена оказались сплошь в болотной ряске.
— Сыч, долго нам ещё здесь ошеваться? Зуб на зуб не попадает! — пожаловался парень.
— Сам напросился, — буркнул наставник. — Тебе что, по нужде приспичило?
— Да замерз я и жрать охота. Давай кончать. Сумки и лошадь наши.
— Экий ты шустрый, сразу стрелу пустить норовишь. Потерпи, не баба чай. Это только посрать и родить нельзя погодить! Так что будем сидеть сколько надо.
— И что мы тут высиживаем? Дело-то плёвое. Вон он, лежит себе, дрыхнет!
— Я тебя чему учил, дурень?! — проворчал старик.
— Да помню я, но ты глянь только. Вон она, башка его.
— Ну, башка и что? — не сдавался Сыч.
— Ну-ну… Не бревно значит под покрывалом-то. Вот что!
— Тогда подь ближе, проверь, — наставлял старый лучник, которому нутро подсказывало, что здесь что-то не так. — Да осторожнее! Эвон, на ветку опять наступил!
— А! — махнул рукой парень и, изготовив лук, мягкими прыжками двинулся к костру, перемахивая с кочки на кочку. Подобравшись достаточно близко, он скрылся за кустарником.
Сыч приготовился, сдерживая новый приступ кашля. Хворь в последнее время часто напоминала о себе, однако стрела всё так же уверенно легла на тетиву. Сил старику ещё хватало, чтобы терпеливо высиживать несколько часов на месте без движения и справляться со своим охотничьим луком, которым он когда-то бил полуэльфов. Тех самых, которые мародерствовали в пограничных селениях.