— Не скажи. Они отпугивают фэтчей. Взрослым мы даем немного хлеба за это и «болотной соли». У нас тут, если ты не знаешь, её вообще-то очищают.
— Теперь ясно, почему тут кто-то ещё живет, — угрюмо ответил «ловец удачи». — От проказы, надо полагать, вы спасаетесь этой самой «солью»?
— Какой ты догадливый! Ладно, пошли в дом. Посушишься, согреешься, поешь чего-нибудь, если ещё не расхотелось. Там публика не такая страшная. Хотя, это как сказать, — лучник повел «ловца удачи» за собой к дому, который возвышался среди костров на почтительном расстоянии от лежбищ прокаженных, окруженный повозками. Заодно у коновязей нашлось место скакуну Карнажа.
Оставляя сильванийского коня, полукровка значительно посмотрел на Сыча. Старый лучник сперва не мог понять, но, когда догадался, даже возмутился:
— У нас тут конокрадов нет! Здесь Жан заправляет, так что за добро будь спокоен. А вот за шкуру свою отвечаешь сам.
— Тогда пойдем, — усмехнулся Карнаж.
— Погодь, — удержал полукровку старик, — тут тобой интересовались, как слухи поползли, что ты в топи подался. Двое. Нам-то голубь принес вести, чтобы тебя никто не трогал. Не знаю уж, кто за тебя в Шаароне хлопочет, но и в разборки если что мы вмешиваться не станем. Только предупредим.
Феникс в ответ хмыкнул. Поистине его персона оказывалась интересна не только магам, раз в южной столице о нем знали и, более того, отписали контрабандистам. За сведения о том, кто им интересовался, «ловец удачи» готов был щедро заплатить, однако прекрасно понимал, что никто ему на этот вопрос здесь не ответит. Даже те «двое». Хотя бы потому, что канцелярия Фелара вела свои темные делишки не первое столетие и инкогнито чтила свято.
Они приблизились к дверям дома. Стены первого этажа были возведены давно и по площади оказывались гораздо меньше, нежели надстроенный позже второй этаж, опирающийся деревянными стенами на четыре башенки, возвышающиеся в углах постройки, подпираемой снаружи толстыми балками. Окна в каменных стенах первого этажа были зарешечены. Входная дверь, щедро обитая железом, тяжело открылась, дополняя образ этой «крепости», и Карнаж вошел внутрь следом за Сычом.
В просторной зале царил полумрак. Лишь несколько фанарей горели на крюках в стенах, не считая огромного камина у дальней стены. Слева и справа громоздились длинные скамьи и столы, за которыми сидели немногие постояльцы. Кое-где поднимались к низкому потолку клубы дыма из трубок. В воздухе витал бьющий в нос запах жареного лука. По углам, как и полагалось старинным традициям, располагались столики, где любой мог с кем-то обсудить личные дела не привлекая всеобщего внимания. В этот час они пустовали, не считая дальнего, в углу. На него недвусмысленно указал старый лучник, предлагая «ловцу удачи» уважить обычаи серых дорог и представиться патрону. Тем паче Жан по прозванию «Стоптавший Сотню Сапог» заслуживал некоторого уважения, хотя бы потому, что оставался одним из немногих действительно опытных и достойных головорезов пиратской братии из числа тех, кто уцелел после облавы, которую на морское братство устроили феларцы, когда корабли под черным флагом стали более не нужны стратегам. От былой пиратской флотилии, славно потрудившейся в морских битвах прошлой эпохи, осталось очень мало тех, кто и вправду что-то представлял из себя. Прочие оказывались мелкими сошками, наподобие Тиля, которые только и могли похваляться тем, как уцелели в общей каше. Союз с пиратами изначально был рискованным предприятием, но расчет оправдался и канцелярия могла довольно потирать руки — ей удалось убить одним выстрелом двух зайцев: выиграть войну и уничтожить пиратов. То, что оставалось от былых джентельменов удачи, теперь опасливо ютилось в бухтах на Острове Туманов, не помышляя более о крупных делах.
Несмотря на то, что Сыч настойчиво дергал Карнажа за рукав, «ловец удачи» не торопился сойти с очень удобной для обзора позиции. Фонарь у входа давно потух, и лица полукровки никто увидеть не мог, зато он, даже при столь скудном освещении, прекрасно разбирал, кто сидел в зале. По большей части в столь поздний час харчевались феларцы-северяне. Полукровок видно не было, а это значило, что разглядеть «ловца удачи» во мраке раньше, чем он бы вышел на всеобщее обозрение, было некому.
Над камином помещался герб южного королевства — редкое зрелище в последнее время, так как тамошнего дворянства почти не осталось. На щите в синем поле помещались три золотых меча, выставленных остриями клинков вверх, а венчал всю композицию горизонтально возложенный над ними кинжал, дорисованный кем-то пурпурой краской. Воистину, любовь к символам в людской породе не уступала таковой среди эльфов и гномов. Сие был знак, ни много, ни мало, того, что здесь попирались обычные законы и правили понятия Войны Кинжалов, немногочисленные, но, тем не менее, характерно жесткие, даже для подобных злачных месть. Один из них, кстати, предписывал выказать должное уважение тем, кто присутствовал.