Дружиловский усмехнулся в ответ.
— А с прежними друзьями ты порвала?
— Ну, естественно, на две службы меня бы просто не хватило.
— Жаль, — вздохнул он и, прихлебывая кофе, продолжал: — Наши польские начальники — порядочная рвань, я от них уже натерпелся и ничего хорошего не жду. Ты не представляешь, на какие мерзости они способны.
— Почему? Очень даже представляю, — тихо отозвалась она.
— И я, признаться, думал, что неплохо бы... — он наклонился к ней и многозначительно, долго смотрел в большие глаза жены. — Неплохо бы иметь в запасе... твою старую дружбу, ведь на тех-то положиться можно... народ серьезный. Здорово можно было бы насолить панам ляхам...
Она взяла его за руку и сказала серьезно:
— Я, Серж, тоже думала об этом... Но поляков я очень боюсь. Они бессовестные, они способны на все.
— Я рад, что мы думаем одинаково! — ответил он с неподдельным чувством, сжимая ее руку. — И жалею, что ты потеряла старых друзей.
Тем не менее Дружиловский снова начал работать на поляков и старался как мог... Ему дали список русских, которые интересовали польскую разведку, он должен был с ними знакомиться и выяснять их настроения.
Как начать это дело, он попросту не знал — громадный город, поди найди в нем какого-то князя Ливена да еще заведи с ним знакомство... Он стал ходить по кабакам, где бывали русские офицеры, не очень умело знакомился с ними и пытался узнать хоть что-нибудь о тех, кто был в его списке. Удалось узнать только об одном — о полковнике Кирееве — он работает теперь в какой-то конторе лодзинской текстильной фирмы. Дружиловский нашел эту проклятую контору, но оказалось, что Киреев на две недели по делам фирмы уехал в Вильно. Братковский столько ждать не будет... Завтра оперативное совещание. Придешь на него с пустыми руками, а полковник Матушевский выльет на голову ушат яда.
Он брел в унынии по бойкой торговой улице и вдруг услышал:
— Подпоручик, вы ли это?
Перед ним стоял некий Швейцер. Он знал его по Ревелю. Там Швейцер выдавал себя то за латыша, то за немца и сотрудничал в контрразведке Юденича. Помнится еще, он все мечтал заняться коммерцией... Сейчас вид у него был какой-то потрепанный, и только белобрысые реденькие волосы были, как всегда, аккуратно расчесаны на прямой пробор.
Поначалу Дружиловский был с ним холоден, он всегда остерегался людей, которые знали его раньше — мало ли что помнят они и как к нему относятся. Но Швейцер был очень рад встрече и весело вспоминал о ревельских временах. Заметив настороженность Дружиловского, он перевел разговор:
— А теперь я все-таки перешел на коммерцию — это дело спокойнее и вернее, — состою коммерческим агентом у князя Ливена.
— Что, теперь в коммерцию кинулись и князья? — насмешливо спросил Дружиловский, лихорадочно обдумывая, что же сейчас предпринять: княжеская чета Ливен сама шла ему в руки.
— Князь занимается политикой, а политики без денег не бывает, — ответил Швейцер. — Но князь живет по-царски, а мне только крошки с его стола.
— Ну а пока у вас наступят лучшие времена, я приглашаю вас в кафе... — он взял Швейцера под руку, и они завернули в кафе, возле которого стояли.
Дружиловский заказал кофе с коньяком, и они уселись у окна, где на виду была вся улица. Кафе было маленькое, на три столика, и в этот дневной час здесь никого не было.
— А чем промышляете вы? — пригубив коньяк, спросил Швейцер.
— Представьте себе, тоже коммерцией, — ответил Дружиловский, поглаживая усики. — Только посолиднее вашей.
— Может, меня возьмете в свое дело? — спросил Швейцер не то серьезно, не то шутя. — Что-то мне кажется, князья — товар очень ненадежный.
— Об этом можно подумать, — солидно ответил Дружиловский и стал расспрашивать об общих знакомых из контрразведки Юденича.
Через час он уже докладывал майору Братковскому о своей неожиданной встрече.
Польской разведке было известно, что русский делец Бахметьев, живущий в Америке, установил в Польше контакт с княжеской четой Ливен и через них начал вербовку русских офицеров. Но было непонятно, для какой цели их вербуют. Недавно выяснилось, что людьми Ливена в Риге зафрахтован пароход «Саратов», на котором русских офицеров собираются куда-то увезти. Куда?
Дружиловский совершенно неожиданно и для себя, и для дефензивы приблизился к этой тайне. Времени на обстоятельную обработку Швейцера не было, и Братковский приказал действовать напролом.