– А сам он где был в это время?
Хан с сомнением на лице наблюдал за тем, как Арио и местный пауко-богомол общаются через купол. Тварь, раздраженно махнув клешнями, что-то резко просвистела, Арио в ответ разразилась серией щелчков и коротких посвистываний. Тварь, совершенно по-человечески мотнув башкой и разведя лапами, плюнула кислотой себе под ноги и демонстративно ушла. Примечательно, что камень в месте попадания бурой жижи, начал таять.
– Это наш казначей, кстати. Вообще он мирный и разумный, но до сих пор обижается на нас, что мы их народ к себе больше не пускаем. Они хищники, ничего с этим не поделаешь. На нас они не реагируют, а вот вы, смертные, для них лакомство. Но тут или вы, или они, – кивнув на уползающего монстра, пояснила девушка. – Но давай обратно к нашему Аиросу, раз тебе интересно. Сам он был в этот момент с почетной миссией в одном из миров. Угадаешь – в каком?
– Почему-то мне кажется, что этот мир – Тарин?
Девушка усмехнулась и кивнула.
– Все верно. Он давно его присмотрел для своих целей. И действительно почистил его от остатков божественных сущностей, для этого и брал кристаллы. Вот только из этой миссии вернулась, как это не странно звучит для тебя, только часть Аироса. За малостью, достаточной, чтобы держать постоянный канал для передачи энергии и информации в обе стороны. Но не достаточной, чтобы принять полное обличие здесь, дома. Он действительно был талантлив, Хан. Силен и изобретателен.
– Даже страшно себе представить, сколько времени он готовил все это.
– Дай подумать… Он ровесник моей пра-бабушки. Это где-то… шестьдесят… Пожалуй, даже семьдесят тысяч стандартных лет. Первой ему отказала в месте Императора моя бабушка. Потом – мама. Это было за четыре тысячи лет до моего рождения. Я лишь продолжила, так сказать, традицию.
– С ума сойти… Нашей империи пять тысяч лет, Арио! Это со всей ее историей. От создания первого межмирового портала – четыре с небольшим, – присвистнув, поделился Хан.
– Все началось гораздо раньше, мой друг. И я надеюсь, что мы смогли если не исправить содеянное нами и до нас, то хотя бы предотвратить новые трагедии.
Девушка, посмотрев на Хана, тихо обронила:
– Пора, мой друг, и тебе оставить прошлое и расправить свои собственные крылья. Я буду очень рада, если ты все-таки начнешь жить за себя, а не за какого-то предка.
Хан только ухмыльнулся в ответ.
*
Ведь в целом, новая жизнь его устраивала, но вот, в какой-то момент последняя цифра в календаре была аккуратно зачеркнута. Вещи уложены в присланный из Дворца «бездонный» саквояж, документы на новые имена для обоих друзей были изучены и надежно припрятаны. Хан же стоял и смотрел на себя в ростовое зеркало, разглядывая непривычную одежду. И никак не мог решить для себя последнее: нужна ли ему такая вещь, как память о его прошлой жизни.
– Я считаю, что на новом месте нужно начинать с нуля, – подал голос Нару, первым подхватывая свой саквояж, – Ну вот посуди сам: мы же будем скучать, а обратного пути нет, понимаешь? Я больше не дракон, открыть портал сюда уже не смогу. Тебе же сил не хватит, как не извернись. Понятно, что семья будет за нами приглядывать… Но мы вряд ли хоть кого-то из них увидим, в этом моя семейка профи, сам знаешь.
– Почему ты считаешь, что они будут за нами присматривать?
– Пффф… Драконы всегда помогают своим. Это правило.
– Но тебя же исключили из клана?
– И что? Тебя-то никто не исключал, так? Д’эль Орое всегда присматривают за своими потомками! Ну вот и... – Нару с удивлением замер, не закончив мысль и подошел вплотную к другу. В зеркале отражались два молодых мужчины в старомодных фраках и цилиндрах. Поскольку мир подбирался им заранее, то и с одеждой и вещами было проще. Хоть и разные, как день и ночь, а, сейчас, одетые в эти нелепые костюмы и причесанные по моде их будущего дома, были столь схожи, что родство между ними просматривалось четко, – Хан, серьезно? Ты так и не понял, что ли? Ого!
Нару, посмеиваясь, развел руками и пошел перепроверять свой саквояж. А бывший Император, сцепив зубы, раненым зверем кинулся на улицу. Пометался, пугая праздногуляющих, нашел ближайшую дверь переход и, вложив всю доступную злость, стал проектировать мысль. Пластина мигнула зелёным, и Хан рванул резную ручку на себя.