Рен прокляла собственную глупость. Пытаясь успокоить нервы, она взяла пирожное с ближайшего подноса и сунула его в рот. Оно растаяло у нее на языке, масло и сахар создавали симфонию вкусового восторга.
– Мм, как вкусно.
– Принцесса, нет! – воскликнул Кэм. – Это с корицей!
Рен перестала жевать.
Повар метался по кухне, как обезумевшая птица.
Селеста снова уставилась на нее.
– Ты ненавидишь корицу.
«О, гниющий карп».
Последовала неловкая пауза. Рен выплюнула пирожное в руки.
– О нет! Фу! Фу! Уберите это от меня! – Она завернула наполовину съеденное пирожное в салфетку и швырнула его через всю кухню, оно стукнулось о стену.
Кэм вздохнул и покачал головой:
– Хм, так делать было необязательно.
Рен на мгновение подумала, что стоит залезть в духовку и вспыхнуть пламенем, пока от ее сожаления не останется только пепел. Сначала ошибка с жонглированием, а теперь это проклятое пирожное – она была обучена лучше. Она должна быть умной, осторожной.
Она пригладила пряди вокруг лица.
– Прости, Кэм. Должно быть, оно подкралось ко мне незаметно. Коварная корица. – Она выдавила застенчивую улыбку. – Так на чем мы остановились? Ах да! Красивые гевранцы.
Кэм широко развел руками:
– Я как раз собирался официально объявить, что эта кухня всегда открыта для крепких гевранских солдат.
Селеста повернулась к Кэму, ее подозрение смягчилось, сменившись насмешкой.
– И что скажет Эллиот на такое щедрое приглашение?
– Селеста, дорогая, Эллиот ценит все лучшее в жизни. Вот почему он в первую очередь стал торговцем.
– Говоря о лучших вещах, – произнесла Селеста, проведя пальцем по глазури и облизав его. – Я слышала, что принцесса Аника красивая. Говорят, она свирепа, как снежный тигр. А вы знаете, как я люблю таких людей.
– О, ты испорченная. – Кэм разразился громким смехом. Рен присоединилась к нему, изображая головокружительное волнение по поводу ее предстоящей свадьбы, и наконец после того, что казалось вечностью, Селеста снова расслабилась рядом с ней, делясь лакомыми кусочками дворцовых сплетен и наслаждаясь тем, как Рен воссоздает ее катастрофическое свидание с принцем Анселем.
– Ладно, – сказал Кэм, потирая руки. – Мне лучше приступить к этому особому меню для ужина. Три дня – это совсем немного, но, к счастью для тебя, я мастер своего дела. – Он взглянул на Рен и нахмурил лоб, пока изучал ее. – И это даст мне возможность накормить и тебя тоже. Клянусь, ты чахнешь у нас на глазах, Роза.
Селеста подняла голову:
– Я думала, мне показалось.
Рен обняла себя руками, пытаясь скрыть мускулистые руки, которые ей дали скалы Орты.
– Это просто нервы. Из-за приближающейся свадьбы и всего такого.
– Что ж, у меня есть идеальное лекарство от этого. – Кэм достал из духовки противень с печеньем. – Миндаль и ириски. Все еще теплые. И клянусь честью, нет и намека на корицу.
– Что ж, слава Великому Защитнику за это. – Рен ухмыльнулась, отправляя печенье в рот. Кэм завернул еще одно в платок и сунул его в карман Рен. Почему-то оно было даже лучше, чем пирожное. Еще в Орте, когда ночи были холодными, а морской ветер завывал сквозь щели в скрипучей хижине Банбы, она часто задавалась вопросом, что она упустила, живя не в Анадоне.
На девятый день рождения Рен Тея не спала всю ночь, чтобы приготовить ей торт, и Банба встала до рассвета, чтобы принести мед прямо из ульев и полить его. Втроем они спустились к берегу, Банба приглушила ветер, чтобы все чайки могли услышать, как она поет песню «С днем рождения» своей внучке. Рен прижала скудный пирог к груди, как заклинание, которое могло бы поднять их и перенести в лучшие времена. К лучшему торту.
«Я отдала бы тебе все роскошные вещи в мире, если бы могла, маленькая птичка. – Банба отрезала кусочек торта и держала его в своих испачканных песком пальцах. Там, в Орте, во всем был песок, даже на зубах. – Но сейчас пусть этот торт будет обещанием.
Впереди лучшие времена, Рен.
Для тебя, для всех нас».
И теперь Рен была здесь, в пределах досягаемости короны. Она уже смогла прочувствовать эти лучшие времена: аромат разогретого в духовке лакомства, тающего у нее на языке, и прикосновение шелковой ночной рубашки к ее коже. Тепло камина в ее покоях, бурлящая ласка утренней ванны. И такие друзья, как эти, которые с удовольствием проведут вечерние часы в теплых недрах пропитанной запахами кухни.
В конце концов, жизнь Розы была не такой уж и плохой.