Мерри и Пиппин увидели перед собой необыкновенное лицо. Оно принадлежало большому человекоподобному, но размером не уступающему троллям существу, по меньшей мере четырнадцати футов ростом, очень крепкому, с вытянутой головой и практически безо всякой шеи. Существо не то было одето во что-то напоминающее серо-зеленую кору, не то на самом деле покрыто корой, — трудно было сказать. Во всяком случае, руки его точно обтягивала не кора, а гладкая коричневая кожа. На исполинских ногах имелось по семи пальцев. Нижнюю часть вытянутого лица скрывала развевающаяся седая борода, густая и ветвистая у подбородка, а внизу — редкая и мшистая. Но в первые мгновения хоббиты ничего этого не заметили: они видели только глаза. Огромные и глубокие, они теперь осматривали их медленно и торжественно и вместе очень проницательно. Глаза были карие, с зеленым огоньком в глубине. Впоследствии Пиппин не однажды пытался передать свое первое от них впечатление.
«Чувствуешь, что в них кроется что-то очень древнее, многие века памяти и долгого, медленного, упорного размышления, но, с другой стороны, они принадлежат настоящему. Не уверен, но мне показалось, как что-то растущее в земле, спящее между корнями и листьями, между глубокой землей и небом, неожиданно проснулось и теперь разглядывает нас в спокойной уверенности, которая приходит с бесконечными годами».
— Хрум, хум, — бормотал великан глубоким низким голосом, похожим на звук большого деревянного инструмента, — очень необычно, вот уж правда! Только не надо торопиться — так я всегда говорю. Но я услышал ваши голоса прежде, чем увидел вас, и они мне понравились — приятные маленькие голоса, напомнили мне что-то такое, чего в точности и не вспомню. Если бы я увидел вас раньше, чем услышал, растоптал бы вас просто-напросто, приняв за маленьких орков, а уж потом обнаружил бы ошибку. Вы очень необычные, правда! Корень и ветка, очень необычные!
Пиппин, по-прежнему изумленный, не чувствовал страха. Под взглядом этих глаз он испытывал только любопытство.
— Скажите, пожалуйста, кто вы?— спросил он. — И откуда?
Странное выражение промелькнуло в старых глазах, что-то вроде предостережения, глубокие источники закрылись.
— Хрум! Я энт, по крайней мере, так меня называют. Да, энт — вот эдакое слово. Можете говорить про меня по-свойски: этот вот энт. Некоторые зовут меня именем Фангорн, другие — Древобородый. Древобородый подойдет.
— Энт?— переспросил Мерри. — Что это? А сами-то вы как себя называете? Как ваше настоящее имя?
— Ух ты ж! — раздалось в ответ. — Ух! Как бы это сказать... Не надо так торопиться! Я теперь буду спрашивать. Вы в моей стране. Кто вы такие, мне интересно знать. Не могу вас поместить. Нету таких в старых списках, которые я учил, когда был молод. Но это было много-много лет назад, и с тех пор могли появиться новые списки. Посмотрим, посмотрим! Как же это?
Хм, хм, хм...
Хм, хм...
Хум, хм... Хум, хм, как же дальше? Рум, тум, рум, тум, румти тум, тум. Это был длинный список. Но вас там не было.
— Может, нас и нет в старых списках и старых сказках, — сказал Пиппин, — но мы существуем уже очень давно. Мы хоббиты.
— Почему бы не сделать новую строчку?— спросил Мерри. — Невысокие хоббиты, обитатели нор.
— Поставьте нас за четырьмя, сразу после людей, рослого народа, и все будет правильно!
— Хм! Неплохо, неплохо, — сказал Древобородый. — Подходит. Стало быть, живете вы в норах? Очень подходит. Но кто назвал вас хоббитами? Слово не похоже на эльфийское. А эльфы придумали все старые слова: от них все пошло.
— Никто не называл, мы сами зовем себя хоббитами, — ответил Пиппин.
— Хум, хм! Давайте-давайте! Но не так быстро! Вы зовете хоббитами сами себя? Но ведь как-то вас еще и другие называют... И у каждого из вас должно быть какое-то свое имя.
— Я Брендибак, Мериадок Брендибак, хотя большинство зовет меня просто Мерри.