Две крепости

У эльфов есть песня об этом, по крайней мере так я ее понял. Ее пели по берегам Великой Реки. Заметьте, она никогда не была энтской: по-энтски это была бы очень длинная песня. Но мы знаем ее и иногда напеваем про себя. Вот как звучит она на вашем языке:

Энт:

Когда, весенний сок впитав, распустится листок,
Когда в лесу струятся свет и воздуха поток,
Когда и дышишь глубоко, и бодро вдаль идешь, —
Вернись ко мне! Скажи, что край мой чудо как хорош!

Жена энта:

Когда Весна придет в поля, а зерна — в борозду,
Когда на яблонях как снег белеет цвет в саду;
Когда на Землю льется дождь иль ясно, — зря ты ждешь.
Я не приду! По мне лишь мой чудесный край хорош.

Энт:

Когда приходит Лето в Мир и в полдень золотой
Под кровлей листьев сладкий сон деревья видят свой;
Когда чертоги зелены прохладных чащ лесных, —
Вернись ко мне! В мой дивный край, что лучше всех иных!

Жена энта:

Когда согреет Лето плод и ягоду зажжет,
Когда небесный жар в полях колосья разовьет,
Когда заполнит ульи мед в решетках золотых, —
В своем останусь я краю, что лучше всех иных.

Энт:

Когда Зима придет, на холм и лес надвинув тень,
Деревья рухнут, ночи тьма заменит хмурый день,
Когда с Востока — вихрь, а с ним и ливень ледяной, —
Ищу тебя, зову тебя, иду я за тобой!

Жена энта:

Когда Зима и тьма придут и песню оборвут,
Когда под треск сухих ветвей угаснут свет и труд, —
Зову тебя, и жду тебя, приди опять за мной!
Искать мы вместе станем путь сквозь ливень ледяной!

Оба:

Дорогу отыскав, с тобой на Запад мы уйдем,
В далекий край, где будем жить мы счастливы вдвоем

— Вот как все это было, — сказал Древобородый, помолчав. — Разумеется, это эльфийская песня — с легким сердцем, быстрыми словами и скорым концом. Я даже соглашусь, что она красива. Но энты могли бы сказать больше, если бы у них было время. А теперь мне пора вставать, чтобы поспать немного. А вы где встанете?

— Мы обычно спим лежа, — ответил Мерри. — Нам и тут будет хорошо.

— Ложитесь, чтобы спать? — удивился Древобородый. — А! Ну да, конечно. Хм, хум, я стал рассеян. Эта песня перенесла меня в Давние Времена. Мне показалось, что говорю с малышами-энтами... Можете лечь на кровать. А я пойду постою под дождем. Доброй ночи!

Мерри и Пиппин забрались на лежанку и зарылись в мягкую траву и папоротник. Трава была свежей, теплой и приятно пахла. Свет погас, свечение деревьев тоже прекратилось. Но хоббиты видели под аркой Древобородого. Он стоял неподвижно, подняв руки над головой. Яркие звезды сверкали в воде, которая падала ему на руки, струилась по голове и сбегала сотнями серебряных капель к ногам. Под звон этой звездной капели хоббитов сморило глубоким сном.

Пробудившись, они обнаружили, что во дворе сверкает холодное яркое солнце. Высоко по небу плыли клочья облаков, подгоняемые свежим восточным ветром. Древобородого не было видно, но, когда Мерри и Пиппин мылись в каменной чаше у арки, они услышали его бормотание и пение, и Древобородый появился в проходе между деревьями.

— Хо, хо! Доброе утро, Мерри и Пиппин! — прогудел он, завидев их. — Вы долго спите. Я уже сделал сегодня много сотен шагов. Теперь мы попьем и отправимся на Энтмут.

Он налил им две полные чашки из каменного кувшина, но на сей раз из другого. Вкус у этого напитка был более густым и земным, более материальным, похожим на пищу, если можно так выразиться. Пока хоббиты пили, сидя на краю лежанки, и закусывали кусочками эльфийского хлеба — больше потому, что привыкли жевать за завтраком, чем от голода, — Древобородый стоял, напевая по-эльфийски или на каком-то странном языке, и глядел на небо.

— А где это — Энтмут? — спросил Пиппин.

— Ух, а? Энтмут? — переспросил Древобородый, поворачиваясь. — Это не место, это собрание энтов, а оно в наши дни происходит не часто. Но я добился у многих обещания прийти. Мы встретимся на своем обычном месте, люди называют его Дерндингл. Оно к югу отсюда. Мы должны быть там в полдень.