— Ну-ка, принц. Возьми у меня листовку!.. — бойко сказала красавица с раскосыми глазами.
— Д-да… — выдохнул я. Взял листовку и — не глядя — сунул в карман. Я смотрел только на изящную «монголку».
— Тогда и у меня… возьми, — раздался тихий, похожий на журчание ручья, голосок слева.
Я обернулся на вторую девушку. И… чуть не прикусил от изумления палец.
Чудо чудное!.. Эта вторая девушка была не менее хороша, чем первая. Видимо, индийский бог любви Мадана решил пошутить, сведя вместе двух столь восхитительных красавиц.
У «девушки слева» кожа была светло-смуглого оттенка — напоминающего легкий загар. Темные волосы — заплетены в длинные волнистые косы. Девушка смотрела робко, стыдливо. Ее томные агатовые глаза были как глаза лани. Если первая девушка воплощала дальневосточную красоту, то вторая — персидскую, иранскую.
«Персиянка» тоже протягивала мне листовку.
Я — снова не глядя — взял бумажку и спрятал в карман. Очарованный, околдованный, точно пораженный молнией в самое сердце — я топтался между двух красавиц.
Вспомнилось: в тюркской сказке скитающийся батыр видит ночью две луны. Одна луна — настоящая. А вторая — это сияющая красотой шахская дочь, заточенная в башне.
А я… я увидел две луны днем. Это были земные луны с красиво изогнутыми бровями и милыми улыбками. Воистину: если бы моя встреча с красавицами произошла ночью — я не заметил бы небесную луну. Девушки затмили бы свою гуляющую в облаках сестру.
— Хороший ты мальчик!.. — с чистым, как звон маленьких бубенчиков, смехом сказала раскосая красавица.
А «персиянка» слабо улыбнулась своими по-детски чуть пухлыми губами.
Я вконец растерялся. Во мне поднялась подлинная буря. Я успел раздеть девушек глазами. Со сладко замирающим сердцем подумать, каким бы райским блаженством было бы обнимать и целовать обеих красавиц. И как — должно быть — упруги их похожие на наливные яблочки груди.
Я почувствовал, как от стыда розовеют мои уши. Точно кудесницы могли прочесть мои нескромные мысли. В итоге — я бесповоротно струсил.
Пробормотал едва разборчиво:
— Я… Вы… Извините…
И со всех ног бросился за стеклянные двери метро. Взмокший, как жеребенок — сбежал вниз по лестнице.
Я очнулся только в качающемся вагоне электропоезда.
Я развалился на сиденье — прерывисто дыша. Сердце кувалдой ударяло в грудную клетку. Нерадостные беспорядочные мысли — кружились и жалили меня, как стая шершней. Мне хотелось плакать от обиды. Ну почему я не долбаный пикапер, не похититель женских сердец — а несчастный лузер, жалкий замордованный студентик?.. Только что я видел двух прекрасных девушек — будто сошедших со страниц моих любимых сказок. Одна из красавиц многозначительно обронила, что я «хороший мальчик».
А что сделал я?..
Стрельнул номер телефона у той или другой прелестницы?.. Пригласил: «А не встретиться ли нам завтра в кафе «Звездочка»?..». Хотя бы просто улыбнулся?.. Нет. Я позорно бежал. Притом, что жил мечтами о девической ласке. Я был точь-в-точь голодный, который настолько забит и запуган, что не решился взять свежую лепешку с подноса — и только в очередной раз проглотил слюну.
Какой же я ничтожный червь!.. Качусь в свой богом проклятый колледж — где меня будут шпынять наглые одногруппники. А девушек я больше не увижу. Завтра — вполне вероятно — они будут раздавать свои листовки уже у другой станции метро.
Но если я и встречу красавиц на том же месте, что и в этот раз — что толку?.. Я ведь трус. Я не посмею добиваться их внимания. Хотя нежные, чуть лукавые взгляды двух волшебниц — это то, чего я страстно желаю.
Я попытался отвлечься чтением Махабхараты, которую достал из рюкзака. Но буквы прыгали у меня перед глазами — слова размывались. Тогда я вынул из кармана листовки — которые получил от девушек. Я ожидал увидеть на цветастых листовках рекламу пылесоса, кошачьего корма или пиццерии. Но… с листовок на меня глянули мои знакомые девушки.
Что за волшебство?.. Я протер глаза. Нет — зрение меня не подвело. С одной листовки на меня смотрела — изображенная кистью умелого художника — та самая «монголка» с жаркими рысьими глазами, держащая белую розу. С другой листовки — подруга «монголки», похожая на молодое деревце «персиянка»; с ярко-алой розой в нежных руках.
Никаких надписей на листовках не было. Девушки точно подарили мне свои портреты — чтобы, глядя на эти портреты, я с тоской вспоминал двух изящных ланей, которых упустил, и корил бы себя за трусость.
Я вложил листовки в томик Махабхараты — и положил книгу в рюкзак. По вечерам, в своей спальне, я буду смотреть на портреты красавиц и плакать, плакать.