- Зачем вы пришли ко мне? - спросила она Жильберта через некоторое время, смотря в сторону балкона, а не на него.
- Король приказал мне, государыня, сделать вас узницей, чтобы он мог увезти вас морем в Птолемаиду и Иерусалим.
Пока он говорил, она медленно повернула к нему свое лицо и холодно на него посмотрела.
- И вы пришли исполнить приказ его, пройдя ко мне обманом с моими людьми, изменившими мне?
Сначала Жильберт побледнел, но тотчас же улыбнулся, ответив:
- Нет, я пришел предупредить ваше величество и защитить, рискуя своей жизнью.
Элеонора изменила выражение лица и смягчилась; затем она еще посмотрела по направлению к балкону.
- Зачем вы будете меня защищать? - спросила она печально после некоторого молчания.- Что я для вас, и для чего вы должны сражаться за меня? Я вас послала на смерть,- зачем же вы желаете моего спасения?
- Вы были моим лучшим другом,- сказал Жильберт,- и выказали ко мне столько благосклонности, как никогда женщина не выказывала мужчине.
- Другом?.. Нет, я никогда не была вашим другом. Я послала вас на смерть, потому что любила вас и рассчитывала вас никогда более не видать, так как вы могли умереть славной смертью за крест и свой обет. Но несмотря на все, вы добились славы и спасли всех, всех. Вы не должны меня благодарить за подобную дружбу.
При этих словах она бросила на Жильберта долгий взгляд.
- О, какой вы человек! - внезапно воскликнула она.- Какой вы человек!
Он покраснел от этой похвалы, как молодая девушка.
- Какой вы человек! - повторила она еще раз нежным голосом.- Элеонора Аквитанская, королева и, как говорят, самая красивая женщина в свете, отдает вам свою душу, тело и надежды на будущую жизнь, а вы остаетесь верен бедной девушке, любившей вас, когда вы были маленьким мальчиком! Я вас пожертвовала... О, с каким эгоизмом! - чтобы вы могли, по крайней мере, храбро умереть, ради вашего обета и сражаться с неприятелем; вы спасаете короля, меня и всех и возвращаетесь ко мне со славой... мой проводник Аквитании...
Она поднялась и встала против него смертельно бледная, со страстным выражением лица, глазами, воспламененными безумной любовью; против своего желания она протянула к нему руки.
- Как может женщина воспрепятствовать себе любить вас!..- воскликнула она с жаром.
Она снова упала в кресло и закрыла руками лицо. Он стоял с минуту неподвижно, а затем преклонил перед ней колено, положив руку на ручку кресла.
- Я не могу вас любить, но, насколько я это могу сделать, не изменив другой, я отдам вам всю мою жизнь,- сказал он очень нежным голосом.
Когда он произнес последние слова, занавес во внутренние комнаты тихо приподнялся, и появилась Беатриса, рассчитывая, что королева одна. Она не слышала начала фразы и вся похолодела, не имея возможности ни говорить ни удалиться.
Руки Элеоноры упали.
- Я не могу отдать вам моей,- ответила она тихо.- Она - уже ваша, и я хотела бы, чтобы вы не были англичанином, прежде чем я могу быть вашей государыней и сделать вас великим человеком. Пусть я буду королева Англии, и вы увидите, что я сделаю из любви к вам. Я выйду за этого ребенка Плантагенета, если это вам может служить на пользу.
- Государыня,- сказал Жильберт,- подумайте о вашей теперешней безопасности, король очень разгневан...
- Разве я думала о вашей безопасности, когда посылала вас впереди армии? Теперь, когда вы здесь, Жильберт, разве я не в безопасности?..
Ее голос ласкал его имя, а губы ее тяготели к нему; она положила свои руки ему на плечи; так как он стоял возле нее на коленях, то она склонила к нему голову.
- Лучший, честнейший и храбрейший из людей,- шептала она тихо...Любовь моей жизни... сердце моего сердца... это последний раз... единственный раз... и затем прощайте...
Она поцеловала его в лоб и бросилась с ужасом из кресла, так как в комнате раздался другой голос, горестно воскликнувший:
- О, Жильберт! Жильберт!
Беатриса зашаталась и схватилась за занавес, чтобы не упасть; она смотрела на королеву и Жильберта с выражением ужаса.
Жильберт кинулся к ней и схватил молодую девушку, затем подвел ее к свету; она дрожала, как лист. Тогда она задрожала, отбиваясь от него, из опасения, чтобы он не обнял ее.
- Беатриса! Вы не понимаете, вы не слышали!
Он старался заставить ее выслушать себя, но напрасно.
- Я слышала! - воскликнула она, продолжая бороться.- Я видела! Дайте мне уйти. О, ради Бога дайте мне уйти!
Руки Жильберта разжались, и она удалилась на несколько шагов, горько взглянув на королеву.
- Вы выиграли! - воскликнула она прерывающимся голосом. - Вы добились его души и тела, как клялись. Но не говорите, что я не поняла!
- Я вам отдала его тело и душу,- ответила печально Элеонора.- Разве я не могу сказать ему "прощай!", как другие?
- Вы лживы, один лживее другого,- возразила Беатриса, бледная от гнева.- Вы мне изменяете и обманываете, вы сделали из меня игрушку...
- Разве вы не слышали, как, прежде чем я сказала ему "прощай!", он ответил мне, что не любит меня? - спросила Элеонора серьезно, почти сурово.
- Он сказал это мне, а не вам; никогда он не сказал бы вам этого, вам, женщине, которую он любит.
- Я никогда не любил королевы,- воскликнул Жильберт,- клянусь своей душой... и святым крестом.
- Вы никогда ее не любили?.. А жизнь спасли не мою, а ее?
- Вы сами сказали, что я хорошо поступил...
- Это была ложь... жестокая ложь...
Голос молодой девушки ослаб, но жгучие слезы усилились, и она снова возразила:
- Было бы честнее давно мне это сказать; я не умерла бы от этого тогда, так как любила вас менее.
Элеонора приблизилась к ней и очень спокойно, с добротой произнесла:
- Вы не правы,- сказала она.- Сэр Жильберт послан королем с целью сделать меня узницей, чтобы увезти в Иерусалим сегодня же ночью. Подойдите, вы услышите разговор воинов.
Она проводила Беатрису до двери и приподняла занавес так, чтобы молодая девушка могла сквозь деревянные филенки слышать шум многочисленных голосов и бряцанье мечей. Затем Элеонора привела ее обратно.
- Но он не хотел захватить меня,- сказала она,- и предупредил об опасности.
- Не удивительно, он вас любит,- возразила Беатриса.
- Он не любит меня, хотя я люблю его; и он мне это сказал сегодня вечером, но я хорошо знаю, что он любит вас и верен вам...
Беатриса презрительно засмеялась.
- Верен? Он? В самых его серьезных клятвах столько же правды, сколько в его ничтожных словах.
- Вы безумная, ребенок, он во всю свою жизнь не лгал ни мне, ни вам... Он не мог бы солгать...
- Тогда он и вас обманул. Вы - королева и герцогиня, но прежде всего вы - женщина, и он играл вами, как и мной!
Она принялась смеяться почти дико.
- Если он обманул меня, то очевидно он обманул и вас,- ответила Элеонора,- так как он мне сказал очень ясно, что любит вас. Теперь я не хочу воспользоваться сделанной вами ошибкой. Да, я люблю его. Я люблю его настолько, чтобы отказаться от него, потому что он любит вас. Я так его люблю, что не хочу воспользоваться его предупреждением и избежать гнева короля, хотя я не знаю, что он и его монахи хотят сделать из меня. Прощайте, сэр Жильберт Вард; прощайте, Беатриса.
- Все это комедия,- сказала озлобленная молодая девушка.
- Нет, клянусь истинным крестом, это не комедия,- ответила королева.
Она еще раз взглянула на Жильберта, затем удалилась величественная и печальная. Одним движением она отодвинула большой занавес и широко распахнула дверь; громкие крики рыцарей и оруженосцев, как волна, ворвались в комнату. Затем они сразу смолкли, когда Элеонора произнесла громким голосом: