– А что, честно, – Георгий открыл бутылку коньяка, налил себе сразу полбокала, отпил глоток, потом несколько секунд стоял и смотрел в окно. – Вот этим ты выгодно отличаешься от всех остальных девушек. Есть в тебе порода, Оля, – с этими словами он выпил всё содержимое бокала. Закусил маленькой долькой лимона и продолжил. – Скажи, а какая перспектива у тебя есть здесь, в Елисейске? У тебя есть достойные кандидатуры для замужества? Или этот твой журналист ждёт тебя где-то там далеко? – в этот момент Григорий увидел свирепый взгляд девушки и осекся. – Оленька, извини, я не хотел. Я говорю гадости, не слушай меня. Пойми, в этом городе у тебя ничего хорошего не будет. Нет здесь на тебя претендентов.
Ольга решительно встала, подошла к столу и налила себе хорошую дозу коньяка.
– Журналиста я тебе не прощу! А что касается претендентов, так хотя бы Барновский. Чем не претендент. Ты же сам его поднимаешь на вершину.
– Барновский? Так он же сухарь, он женоненавистник. Он никогда не сделает тебе предложение.
– Через месяц, – Оля на этих словах выпила залпом содержимое своего бокала и, забавно крякнув, добавила. – Спорим, через месяц Барновский поведет меня под венец?
– Да, спорим! На что?
– На вот это, – Ольга указала пальчиком на бутылку «Белого аиста». – Ящик. Двадцать штук.
– Согласен! – уже слегка опьяневшим голосом сказал Георгий. – Ровно месяц и не часом больше.
– По рукам. Так у вас, у мужиков, говорят? – Оля протянула маленькую женскую ручку Георгию. Тот пожал руку девушке и потом нежно поцеловал её.
– Прости, Оленька. Я не хотел тебя обидеть.
– Да ладно, проехали, – и с усмешкой добавила. – Коньяк заказывай, бедолага!
11.
Александр Павлович не любил гостей в своем доме, но сегодня было исключение – к нему напросился Женя Барновский. Этого парня секретарь горкома партии любил. Всегда скромный, учтивый, исполнительный, да ещё и герой-афганец. Орлов догадывался по какому поводу Евгений напросился в гости.
– Очень вкусно у вас, Валентина Васильевна, – хвалил Барновский хозяйку дома. – Вы очень хорошо готовите.
– Да что ты, Женечка, всё очень обычно. Мы с Александром Павловичем изысков не любим, – оправдывалась Валентина. – Живем скромно. Кушаем то же, что и все. Просто ты, Женя, холостяк, тебе любая домашняя еда кажется вкусной.
– Ваша правда, – Евгений отодвинул от себя тарелку и приподнялся со стула. – Уважаемые Александр Павлович, Валентина Васильевна, – он учтиво наклонил голову в сторону каждого из Олиных родителей. – Я пришёл просить руки вашей дочери. Я люблю Ольгу и прошу у вас благословения на нашу свадьбу. Я её не обижу, жить мы будем хорошо. Обещаю вам хранить и любить её не меньше вашего. Не откажите.
Орлов поднял свой тяжёлый взгляд на жену и, после небольшой паузы, спросил:
– А Ольга где? Почему так неправильно-то всё? – в его голосе зазвучали ноты раздражения.
– Саша! Ты ведь знаешь свою дочь, – начала пояснять Валентина Васильевна. – Она у нас человек своеобразный, – и, обращаясь к Евгению, добавила, – Женя, она тебе дала своё согласие?
– Так я без её согласия и не пришёл бы к вам.
Александр Павлович нахмурил брови, тыкал вилкой в салфетку на столе и молчал. Валентина и Евгений притихли, зная жёсткий нрав Орлова.
– Бери её, – громко вставая из-за стола, сказал отец Ольги, – свадьбу, чтобы без излишеств. Нас не зови. На роспись придём, на свадьбе не будем, – и, не прощаясь, удалился.
Валентина Васильевна хотела метнуться за супругом, но вовремя вспомнила, что в доме гость.