Этoт eстeствeнный ритм, этoт бoй тeлa был тaким вoсхититeльным, дaрил мне тaкoe блaжeнствo! Удaр, eщe, eщe oдин, глубoкo-глубoкo, пoднимaя вoлну, усиливaя нaпряжeниe… Вoлны удовольствия нeсли меня к высшeму нaслaждeнию, и вoт пoдoшлa сaмaя глaвнaя, сaмaя сoкрушитeльнaя вoлнa, которую нeльзя былo избeжaть. Eщe oдин удaр, втoрoй, трeтий… Дрoжь яркoгo oргaзмa прoнзилa мое тeлo, oпустoшaя и пoчти лишaя чувств. Гoспoди, кaк жe этo былo вoсхититeльнo, кaк слaдкo! Eщe, eщe, пускaй этo нe зaкaнчивaeтся кaк мoжнo дoльшe! Eщe! Вoт и слeдующaя вoлнa пoдoшлa, бoлee мягкaя, oбвoлaкивaющaя, дoлгaя…
— Северус… родной мой! Да! Да! Да! — застонала я.
Северус задрожал вслед за мной, закрыл глаза, пытаясь противостоять напору невероятных ощущений, которые я будила в нем. Северус стиснул зубы.
— О, Ани, любимая, — захрипел он, отчаянно пытаясь опомниться и взять себя в руки.
Я почувствовала, как напрягается и вздрагивает набухшая его плоть, как он сам рассыпается на миллионы звездных осколков, теряя остатки разума, изливая семя, отдавая все, все на свете, обещая без слов, что так будет до конца жизни.
Он опрокинулся на кровать и притяну меня к себе. Я прижалась к нему. Мы молча лежали, прерывисто и громко дыша. Северус гладил меня ладонью по спине, а я пальцем водила по его груди. Когда наше дыхание стало ровным, я заговорила.
— Северус…
— М-м-м… — протянул он.
-А ты заметил, что Драко не отходит от Гермионы? — спросила я его.
— Заметил. Но его отец не одобрит этот выбор, — заявил он.
— Эти аристократические замашки уже никого не волнуют! — возразила я ему.
— Люциуса Малфоя это волнует, — уточнил он. — И вообще, жена! Это обязательно сейчас обсуждать? — спросил он и посмотрел на меня.
— Мне нужно переключиться на что-нибудь! А то твое естество очень близко ко мне! — И игриво провела ногой по его органу.
— Невыносимая! — зарычал он и навис надо мной.
========== Глава XVII. Быть в положении — это непросто ==========
Комментарий к Глава XVII. Быть в положении — это непросто
Не могу придумать название главы! Подскажите!
У всех работа в школе шла спокойно, за исключением меня, как всегда. Более трех месяцев каждое мое утро начиналось с обнимания унитаза. Токсикоз был просто ужасный. Хватало лишь учуять запах еды — и меня несло в ванную комнату. Утром даже запах Северуса наводил на меня рвотный рефлекс. Он очень переживал по этому поводу, но его успокоила мадам Поппи, сказав ему, что это скоро пройдет, у всех такое бывает. И он немного успокоился, пока на следующее утро опять не обнаружил меня над унитазом.
— Уйди, ну уйди, прошу тебя, — просила я его, не поднимая голову.
— Дожил, мою жену тошнит от меня, — прорычал он.
— Ты тут совсем не при чем, это все от моего положения, — ответила я ему.
— Я точно напишу письмо Министру, пусть ищет тебе замену! — возразил он и вышел.
— Ты не посмеешь,— возразила я.— Я все равно буду преподавать.
Конечно Северус был против этого,да и Помфри оговаривала меня от преподавания, но я была настроена решительно.
Пришлось все уроки перекинуть на вторую половину дня. Если я все же не могла появиться на уроке магловедения, меня заменяла Гермиона, ей даже нравилось преподавать этот предмет. Да и на руны ходили только одаренные ученики. Историю магии взял на себя Северус, так как он больше не занимался должность зельевара школы, на это место Министерство прислало немца Станислауса Ланга.
Частенько я просто не могла встать, так и лежала на кровати. За эти месяцы я сбросила вес и ближе к пятому месяцу беременности я напоминала сушенную плоскую рыбу Плимп.
Часто стали возникать резкие эмоциональные перепады, поэтому настроение менялось едва ли не каждый час.
Мое внутреннее состояние изменялось: то я была умиротворенной, то раздражалась и начинала истерики. Надо сказать спасибо Северусу, он все стойко переносил. Он молчал, обнимал меня и тихо шептал, как он любит меня и нашего малыша. Гладил меня по спине, иногда сажал себе на колени, прикладывал ладонь к моему животу и поглаживал. Я успокаивалась от его нежности и заботы.
Как-то вечером я сидела на кровати, обложив себя подушками, и читала книгу, Северус сидел возле камина и попивал огневиски.
— Ай! — воскликнула я.
— Анри, что случилось? — сразу же подлетел ко мне Северус.
Часто его переживания и забота меня пугала.
— Дай мне руку, Северус, — попросила я, взяла его руку и положила на свой живот.
Сначала было все спокойно, но потом почувствовался толчок. Северус посмотрел на меня, потом на мой живот. Толчок опять ощутился, и Северус начал гладить ладонью по животу.
— Тебе не больно? — заботливо спросил он, смотря на меня.
— Пока нет. Даже приятно чувствовать, что в тебе что-то начинает зарождаться, — улыбнулась я.
Северус наклонился к моему животу и прошептал.
— Ты там береги себя и нашу маму, — сказал он и поцеловал мой живот.
От этих слов на меня накатили слезы. Ком в горле от этой нежности и заботы.
Северус отстранился и посмотрел на меня: из моих глаз текли слезы.
— Ну ты что, Анри, любимая моя, — тихо сказал он и обнял меня.
*
Эти ужасные месяцы токсикоза прошли, и я уже спокойно могла проводить свои уроки.
Мое положения стало уже заметно проявляться, живот стал расти, грудь слегка увеличилась. Я начинала быстро переутомляться, тем самым проводила больше времени лежа то на кресле, то на диване. Чаще всего располагалась на нашей большой кровати и проверяла домашние работы. Вечером приходил Северус и собирал разбросанные по кровати пергаменты, после ложился на кровать рядом со мной и прижимал меня к себе уже спящую.
Я, конечно, делала вид, что сплю, но чувствовала, как он прикасается к моему животу ладонью и поглаживает его. Его забота была во всем. Он помогал спускаться с лестницы и подниматься, дежурил за меня, иногда проводил сложные практики с Гермионой по магловедению. При всем том, что он был директором школы.
Как бы я ни пыталась его переубедить, он запретил мне летать на Буцефале.
— Женщина, ты решила угробить себя и моего ребенка! — рычал он.
— Северус, это и мой ребенок! — возмущалась я.
— По-моему, ты до сих пор этого не поняла, если решила, что можно летать на своем пегасе! — злился он.
— Ты просто ревнуешь! — заявила я и хлопнула дверью.
Я подсунула Северусу одну магловскую книгу с именами детей специально. И затеяла это разговор перед рождеством.
— Северус, ты прочитал ту книгу, что я тебе дала? — спросила я, лежа в очередной раз на диване и читая утреннюю газету.
— Ужасная книга! — фыркнул он.
— Но там можно выбрать очень неплохие имена для нашего малыша, — ответила я ему.
— Я уже выбрал имя для своего сына! — заявил он.
Я удивилась и привстала.
— Ты все же проверил? Да? — возмутилась я.
— Ночью, когда ты спала, — уточнил он.
— И какое имя ты выбрал для нашего сына? — поинтересовалась я у него.
— Тобиас! — ответил он.
— Я ни за что не позволю назвать моего ребенка именем твоего отца! — завопила я. — Ему больше бы подошло имя Александр! — как бы невзначай сказала я.
— Ты считаешь меня дураком, женщина! — стал злиться Северус. — Значит, тебе можно называть моего сына именем своего отца, а мне нет! — уже кричал он.
— Моего отца звали Лессандро, — сказала спокойно ему.
— Я прекрасно знаю, как зовут твоего отца! Не один раз приходилось готовить его зелья! — сообщил он, сбавляя тон.
— Я думаю, Александр хорошо сочетается с твоей фамилией и именем.
— Я сам решу, что для моего сына подходит! — фыркнул он.
Северус не мог уже меня терпеть, он злился. Хлопнул дверью и опять ушел в свой кабинет.
Я не видела его в этот день, только ночью, когда уже лежала на кровати, почувствовала, как он лег на нее и притянул меня к себе. Поцеловал в плечо и прошептал:
— Нашу дочь я назову сам.
Я сделала вид, что сплю, но слегка улыбнулась. Победа была за мной.
Я стала чаще вечерами разговаривать с малышом. Рассказывать ему, что происходит вокруг него, как я его люблю, как папа любит его.