Группа проверяет все инструменты, микрофоны, звук, играет пару песен и на этом заканчивает. Когда все расходятся, я спрыгиваю с барного стула и, оглядевшись, направляюсь на сцену. Темная, таинственная, мрачная — она будоражит меня и тянет к себе. Поднявшись по ступеням, я перешагиваю связку проводов, приклеенную к полу, и прохожу в середину. На фоне черного пола и стен выделяется металлическое возвышение, на которым стоят белые барабаны. Взгляд привлекают золотые тарелки, и я, не удержавшись, касаюсь одной из них, качнув ее. Звук получается глухой, но неожиданно громкий — все части барабанной установки утыканы небольшими, но мощными микрофонами.
По обе стороны от ударной установки выстроены стены из гитарных усилителей и пультов их управления. Я медленно прохожу вдоль, проводя пальцами по мягким стенкам колонок.
На краю сцены — один монитор, направленный на музыкантов, его использовал Джефф, предпочитая слышать музыку вживую. Тому и Марку весь звук выводился в наушники — так что перед их местами на сцене было пусто.
По бокам стоят гитары. Я не могу оторваться от самой красивой — принадлежащей Тому. Ее корпус снежно-белого цвета, а остальные элементы — струнодержатели, регуляторы громкости, звукосниматели, голова грифа и колки — драгоценно золотые. Даже струны и кнопка для ремня из золота, такого яркого, словно настоящего. Присев перед гитарой на корточки, я рассматриваю ее вблизи.
— Эй, — внезапно слышу я над ухом и вздрагиваю, — интересно?
Сжав челюсти, я вздыхаю, успокаивая раздражение. Поднимаю голову вверх и вижу Тома. Нет смысла злиться или кричать, этим я ничего добьюсь. Немного помолчав, говорю:
— У тебя новая гитара?
— Да, — он берет ее за гриф и поднимает с подставки. — Тебе нравится?
— Она красивая, — пожимаю я плечами.
Выпрямившись, я смотрю на Тома, скрестив руки на груди.
— Хочешь поиграть?
От удивления я поднимаю бровь, но небрежно бросаю:
— Давай.
Ухмыльнувшись, Том подходит сзади и опускает гитару мне на шею. Я приподнимаю руки, ныряя в обруч ремня, и поправляю, чтобы было удобно. Том регулирует длину и огибает меня сбоку.
— Она тяжелая.
Он кивает:
— К этому привыкаешь.
Взявшись за гриф, я провожу пальцами по струнам. Из колонок раздается сдавленное скрежетание, и я оборачиваюсь, удивившись громкости звука. Том дает мне медиатор, и, зажав аккорд, я бью им по струнам.
Гитара ревет, ее мощный звук раздается в каждом уголке клуба, и от вскипевшего адреналина у меня кружит голову.
— Черт… — восторженно шепчу я, уставившись на Тома и забыв обо всех наших разногласиях.
Он кивает, широко улыбаясь, как будто давая понять, что знает, о чем я.
Я бью еще раз, и еще. Это так громко и всеобъемлюще, что мне кажется, будто я управляю чудовищной силой, которая в любой момент может выйти из-под контроля. Кровь бурлит, вместе со звуком я втягиваю в себя воздух, чувствуя щекотание в животе.
— Боже, Том! Ты тоже это чувствуешь, когда играешь?
Склонив голову, он смотрит на меня и улыбается.
— Каждый раз.
Зажав струны, я снова извлекаю из гитары рев, а потом взвизгиваю:
— Господи, это круче, чем любовь! — Я едва не подпрыгиваю на месте. — Адреналин просто бешеный!
Пытаясь вспомнить все, что я знаю об игре на гитаре, стараюсь сложить звуки в мелодию, но прошло слишком много времени с того момента, когда я брала в руки инструмент, и получается плохо.
— Смотри, — Том подстраивается сзади, перехватывая гриф. — Вот так. — Он кладет свою ладонь поверх моей, правильно располагая мои пальцы по ладам.
Я внимательно слушаю его и делаю как надо, упустив момент, когда он прижимается так плотно, что касается своим животом моей спины. Я замираю, пропуская мимо ушей все, что говорит Том.
Его крепкие руки поверх моих, заключающие в полуобъятия. Жар его тела, окутывающий всю меня. Его дыхание, обдувающее шею…
— Белинда? — окликает Том, и его низкой голос вибрацией отдается у меня в животе.
Подняв голову, я едва не стукаюсь своим носом о его.
Держась за гитару, мы смотрим друга на друга, находясь на расстоянии нескольких дюймов. Рука Тома скользит по корпусу инструмента и перемещается ко мне на талию, сжимая бок горячими пальцами и притягивая ближе. Из динамиков раздается лязг струн.
Выставив руку, я упираюсь ему в грудь, чтобы сохранить между нами дистанцию.
— Том… что ты делаешь? — Я отвожу от него глаза.
— Слушай, давай поговорим начистоту, — он наклоняется ко мне, обдавая горячим дыханием. — Ты хотела — я согласен.