— Аминь. — Мисс Хони перегнулась с заднего сиденья и потрепала Керри-Энн по плечу.
А та чувствовала себя бесконечно виноватой. Ведь это она сама все испортила, начав с того, что, буквально загнав Линдсей в угол, вынудила ее взять с собой на вечеринку. Ей следовало бы подумать о том, что все может закончиться грандиозным скандалом. Было бы намного лучше, если бы она осталась дома и не совалась туда, где ее никто не ждал.
— Прошу прощения, если испортила вечеринку твоему приятелю, — сказала она. Извинения давались ей нелегко, но она умудрилась заставить свой голос прозвучать искренне.
Но этого, похоже, оказалось вполне достаточно, чтобы умиротворить Линдсей, поскольку черты ее лица разгладились.
— Ничего ты не испортила. — Она слабо улыбнулась. — По крайней мере, никто не сможет сказать, что вечеринка получилась скучной. И еще я уверена, что Поль не в первый раз получает по рукам за то, что дает им волю.
— Мужчины! — выдохнула мисс Хони. — Сладкая моя, если собрать всех мужиков, которые распускали руки в моем присутствии, то очередь растянулась бы отсюда до самого Лос-Анджелеса. — Она негромко рассмеялась. — Помнится, однажды кто-то из посетителей пошел за мной после окончания шоу. Сначала он попытался поцеловать меня, а потом, когда я не далась, он повалил меня на землю прямо на парковочной площадке. Должно быть, кретин решил, что я обязана отдаться ему за те двадцать баксов, что он сунул мне во время танца.
Линдсей, потрясенная до глубины души, воскликнула:
— Вы никогда не рассказывали мне об этом!
— И что было дальше? — заинтересовалась Керри-Энн.
Ей очень хотелось узнать, чем закончилась эта история, поскольку и самой случалось попадать в подобные ситуации, и она знала, что иногда лучше всего расслабиться и притвориться мертвой. Но почему-то она не могла вообразить себе мисс Хони в такой роли.
И она поняла, что угадала правильно, когда пожилая женщина сказала:
— Когда он скинул брюки, я бросила на него один-единственный взгляд и начала хохотать. Я ничего не могла с собой поделать. И тогда я говорю ему: «И вот этим ты собрался меня изнасиловать?»
— Не может быть! — изумленно ахнула Линдсей.
— Уж поверь мне, — подтвердила бывшая танцовщица, и Керри-Энн ни на секунду не усомнилась в том, что та говорит правду. Легкость, с какой мисс Хони сгладила возникшую неловкость во время вечеринки, показала ей, из какого теста слеплена пожилая женщина: под яркой оберткой скрывались стальная воля и сильный характер. — И это сработало. Его сами-знаете-что усох на месте, и он поплелся прочь, как побитая собака. Потом-то я поняла, что он запросто мог меня убить — хотя, если бы у него оказался пистолет, это было бы его единственное оружие.
Керри-Энн рассмеялась, и Линдсей, несмотря на отчаянные попытки сохранить серьезность, присоединилась к ней. Они хохотали от души, и смех помог им окончательно снять возникшее напряжение.
В Лагуну Голубой Луны они вернулись незадолго до полуночи. Когда Керри-Энн подъехала к дому, темнота за окнами была такой же глубокой и непроницаемой, как и океан, негромкое бормотание которого доносилось снизу. Ночной мрак лишь изредка разрывали зловещие огоньки, вспыхивающие в кустах в свете фар ее машины. Даже звезды куда-то попрятались, и она различала лишь туманные силуэты деревьев и домов вдалеке.
Керри-Энн понимала, что не может больше откладывать рассказ о том, что привело ее сюда. Чем дольше она будет ждать, тем в более неприглядном виде предстанет перед сестрой. Линдсей наверняка сочтет себя обманутой. Но было уже поздно, все они устали, и, учитывая происшедшее на вечеринке, пожалуй, стоило все-таки отложить неприятный разговор до утра. Остановив машину перед домом, она все еще спорила сама с собой, так и не придя к какому-либо решению.
Вскоре они остались одни в комнате сестры и погасили верхний свет. Линдсей лежала на своей старинной кровати на столбиках, а Керри-Энн заняла кушетку у окна. Линдсей дала ей старомодную фланелевую пижаму до пят — коротенькая ночная рубашка, которую привезла с собой Керри-Энн, оказалась слишком тонкой и поэтому холодной для здешнего климата, — и хотя пижама была совсем не в ее стиле, она чувствовала себя в ней уютно, тем более укрывшись одеялом до подбородка. Но сон бежал от нее — день выдался богатым на события, да и тревога о будущем не отпускала. Она думала о том, что ей предстоит.
— Линдсей, ты не спишь? — прошептала она.