— Сладкая моя, это миссис Хармон, — представила ее мисс Хони, выглядевшая чрезвычайно расстроенной. — Она хочет поговорить с тобой.
Женщина, невысокая, с коротко подстриженными седыми волосами и тонкими губами, объяснила, что она из Инспекции по делам несовершеннолетних.
— Мне очень жаль, что приходится сообщать тебе плохие новости, но твою маму арестовали, — мягко сказала она Линдсей. — Не знаю, сколько времени она будет под арестом, но обвинения достаточно серьезные. — Позднее Линдсей узнает, что Кристал арестовали за то, что она попыталась продать кокаин полицейскому под прикрытием. — Но я не хочу, чтобы ты нервничала и беспокоилась. Моя работа в том и заключается, чтобы ты со своей сестрой оставалась под должным присмотром, пока… словом, некоторое время, а там видно будет. У нас есть на примете хорошие семьи, где вам обеим будут рады.
Линдсей отчаянно старалась понять, что ей говорит эта незнакомая женщина. Кристал в тюрьме? Приемные родители, новые семьи для нее и Керри-Энн? А зачем им новые семьи, когда у них уже есть своя? Голова у девочки шла кругом, но она расправила плечи и, глядя миссис Хармон прямо в глаза, с мужеством отчаяния заявила:
— У нас все в порядке, благодарю вас. Нам не нужна ничья помощь. — Она бросила взгляд на мисс Хони, которая одобрительно кивнула.
— Боюсь, что не все зависит от твоего или моего желания. Таков закон, — с сожалением произнесла миссис Хармон. — А теперь пойдем наверх и соберем твои вещи, хорошо? — Она встала, похоже не сомневаясь в том, что Линдсей с сестрой немедленно последуют за ней.
Но у мисс Хони было на этот счет свое мнение.
— Они никуда не пойдут. Я сама буду их воспитывать, — заявила она и покровительственным жестом положила руку Линдсей на плечо. — Они и так, считайте, живут у меня.
Миссис Хармон с сомнением взглянула на нее.
— Вы родственница?
Мисс Хони отрицательно покачала головой, не собираясь, впрочем, сдаваться.
— Это не имеет никакого значения. Если бы даже эти девочки были моей плотью и кровью, я не могла бы любить их сильнее. Им будет хорошо со мной, пока их мама не вернется домой. Разве я не права, сладкая моя? — обратилась она к Линдсей, с улыбкой глядя на нее.
— Мне очень жаль, но об этом не может быть и речи. На этот счет существуют строгие правила. У вас должно быть разрешение. — Миссис Хармон заговорила отрывистым и резким тоном. — Прошу вас, мисс… э-э… Лав, не усложняйте и так непростую ситуацию.
— Никто лучше меня не сможет позаботиться о бедных девочках, — упорствовала мисс Хони. — Так что если все дело в бланках и анкетах, покажите мне, где я должна расписаться.
— Все не так просто. Во-первых, где они будут спать? — и миссис Хармон выразительным взглядом окинула обшарпанный двухкомнатный номер, идентичный тому, в котором наверху жили Линдсей и Керри-Энн.
Мисс Хони, впрочем, привнесла сюда немного домашнего уюта, добавив плюшевое кресло и кружевные салфетки, лежащие повсюду, да еще стеклянный шкафчик, на полочках которого выстроилась коллекция ее ангелочков всевозможных форм и размеров, собранная ею за долгие годы. С одной из керамических фигурок с прозрачными позолоченными крыльями играла сейчас Керри-Энн, зажав ее в ладошке и сидя по-турецки на ковре. Она нашептывала какие-то секреты ангелу на ушко, не обращая ни малейшего внимания на происходящее.
— Я освобожу для них место, — упрямо заявила мисс Хони.
Но миссис Хармон стояла на своем.
— Даже если и так, то каким же образом вы сможете кормить и одевать их, когда — я позволю себе быть откровенной, мисс Лав, — вы едва ли в состоянии содержать себя саму?
На щеках у мисс Хони выступил румянец.
— Мы справимся. Чтобы любить ребенка, деньги не требуются.
Но в конце концов им пришлось смириться. Закон есть закон.
— Не-е-е-ет! — запричитала Керри-Энн, когда миссис Хармон крепко взяла ее за руку и потащила к выходу. Девочка вырвалась, подскочила к мисс Хони и вцепилась в нее обеими ручонками, крича: — Я хочу остаться с тобой!
Краешком сознания Линдсей отметила, что во время всей этой суматохи ее маленькая сестренка случайно наступила на статуэтку, с которой играла: голова ангела раскололась, а крылья отвалились от тела. В последующие годы, думая о сестре, Линдсей всегда вспоминала этого бедного, изуродованного ангела.
Но самыми болезненными были воспоминания о том, как отчаянно плакала Керри-Энн, глядя на нее, когда пришло время им разлучиться, — Линдсей отправлялась к приемным родителям в Спаркс, а Керри-Энн отдали в семью, живущую на другом конце штата. Перед ее мысленным взором возникал образ трехлетней девочки в грязных розовых плюшевых шортиках и футболке с жеребенком на груди, маленькое личико которой исказилось от боли и растерянности. Ее крохотное тельце вырывалось из крепко держащих ее рук. Линдсей никогда не сможет забыть и паники в голосе Керри-Энн, когда она умоляла свою старшую, такую большую и мудрую сестру не отдавать ее чужим людям.