– Руки вверх! – заорал он.
– Кричите: “Газы! ” – тихо прошептал неизвестный человек.
– Газы, газы! – заорал Еремей во всю свою медвежью глотку.
– Какие газы? Где газы? – несколько обалделым тоном спросил человек в военной форме, подбегая ближе к Еремею. Почти рядом с ним бежал тоже выскочивший из автомобиля шофёр.
– Газы, газы! – продолжал орать Еремей, как бы в припадке безумия, – вон там газы!
Еремей поднял правую ладонь, показывая ею, где именно находились газы, потом быстрее, чем человек в военной форме мог бы нажать на спуск пистолета, та же ладонь спустилась ему на голову. Человек в военной форме свалился, как сноп. Шофёр стремительно схватился за кобуру своего пистолета, но всё та же ладонь схватила его за локоть и мягкий бас пророкотал:
– А ты, паря, не ерепенься, вези нас, куда полагается.
На человека в военной форме Еремей даже и не посмотрел. Шофёр левой рукою схватил правую руку Еремея, но сейчас же сказал:
– Брось, сломаешь, куда везти?
– Вот это интеллигентный разговор, – одобрил Еремей. – Идём в машину. А пистолет-то твой я уж себе возьму.
– Я знаю, кто ты, – сказал шофёр положительно, – ты – этот самый Дубин.
– А ты почём знаешь?
– Больше некому. Я сам – чемпион Неёлова. Больше, как тебе, некому. Идём, чёрт с тобой.
– Интеллигентный разговор. – Ещё раз сказал Еремей Павлович, завладевая пистолетом. – Вот, я только этого парнишку в машину запихаю.
– Я, кажется, уже могу сам, – слабым, но ясным голосом сказал неизвестный человек.
– И слава Тебе, Господи, – согласился Еремей. – Ты, значит, назад полезай, а мы уж вдвоем впереди посидим. Айда!
Неизвестный человек, видимо, с большим трудом, всё-таки влез в машину. Шофёр полез на свое место, придерживая левой рукой свой правый локоть.
– Ну и ну, – сказал он, усаживаясь за руль, – тебе бы к нам в “Динамо”.*)
– Ничего, паря, Бог даст – и до Динамы доберёмся… Будет ваша Динама на всех столбах висеть.
– Чёрт с ней, – согласился шофёр, – а везти-то вас куда?
– На аэродром, – тем же слабым, но ясным голосом сказал неизвестный человек.
Ну да, на аэродром, – обрадовано повторил Еремей, – шпарь-ка, паря, на аэродром.
*) “Динамо” – спортивное общество ОГПУ – НКВД.
Шофёр дал газ.
– А ты, как я вижу, человек понимающий, – продолжал Еремей, обращаясь к шофёру, – так ты понимать-то должен, наше дело…
– Тут и понимать нечего.
– Словом, если уж пропадём, так втроём, всё-таки веселее будет.
– Спасибо за такое веселье. Но опять же, жаль, чтоб такого медведя, как ты, расстреляли, быть бы тебе чемпионом.
– Мне это, братишка, ни к чему.
Машина вылетела на широкую и прямую улицу. Шофёр поддал газу. На одном из перекрёстков вспыхнул какой-то сигнальный свет и из-под уличного фонаря, висевшего посередине улицы, вынырнуло четыре человека с винтовками в руках.
– Дело дрянь, – мрачно констатировал Еремей.
– Ничего, – бодрым тоном ответил шофёр. – Проедем. Я их обложу.
К этой системе Еремей отнёсся скептически, но возражать не стал. Люди с винтовками перегораживали дорогу, и винтовки были, более или менее, на прицеле. Шофёр несколько замедлил ход и высунулся из окна.
– Машина товарища Бермана, не видите, что ли? – Дальше, действительно, следовала брань.
При упоминании имени товарища Бермана, люди с винтовками отскочили от машины, как от раскалённой змеи. Машина промчалась мимо.
– Самое разлюбезное дело, – сказал шофёр. – Так и на аэродром проедем. Я, когда в Москве был шофёром на автобусе, подал заявление в БРИЗ*), чтобы, значит, все автобусные гудки переделать, чтобы сразу крыли бы матом, а то гудишь-гудишь – ни черта!
– Ты, я вижу, – улыбнулся Еремей, – весёлый человек!
– Стараюсь, – ответил шофёр. – Сам знаешь, жизнь наша становится всё веселей, скоро начнём массово вешаться от веселья. Однако, подумать надо.
– Что подумать?
– Насчёт аэродрома.
*) “БРИЗ” – бюро рабочего изобретательства.
Машина уже выехала за город. Шофёр совсем замедлил ход.
– Нет, тут на ругани не проедешь. У ворот караулка, там пять человек, телефон, сигнал, ну и всё такое. Внутри команда, человек с сорок. Вы, ясно, улететь хотите. А только, кто править-то будет?
– Я могу, – сказал неизвестный человек.
– Тогда другое дело. Только, вот, ну, караулку-то можно обставить. Да только из караулки сейчас позвонят в команду, те выбегут сразу. Нет, тут нужно подумать, Аэродром-то весь обнесён проволокой и караульные ходят. Проволоку-то можно одолеть, столбы машиной вырвать.
– Как машиной?
– Да вот так, у меня тут цепи есть на случай аварии мотора. Прицепиться за столб и пустить машину, вырвет, как тютельку…
– Ну, столб-то и я сам, пожалуй, смогу выворотить.
– А караульный? Если выстрелить, команда услышит. В городе тревогу дали. Конечно, и на аэродроме тревога. А не лучше ли вам, ребята, просто в лес? Дело вот ещё такое… – шофёр совсем остановил машину.
– Какое?
– Аэродром не военный, но есть на нём четыре бомбовоза, деревни бомбить. Сам видал, как они это делают, кулаков усмиряют. Так вот, есть у меня такая мыслишка: вы, значит, летите себе к вашей чёртовой матери, а я этот аэродром подожгу, всё равно на вас подумают.
– Гм, – сказал Еремей, – мысли у тебя, паренёк, правильные, только поставят тебя к стенке.
– Не поставят, выкручусь, меня Медведев очень любит. А что я вас вёз, сам признаюсь, а по дороге, скажу, сбежал, что мне было делать? Вас двое, я один, а руку ты мне, браток, чуть в котлету не раздавил, должно быть, вся в синяках.
– Бывает, – сказал Еремей.
– Мы, вот что, свернём машину с дороги за полверсты до аэродрома. Тут, в заднем сиденье у меня ещё и винтовка спрятана. Вы, ребята, меня не бойтесь, никого ещё не подводил, разве что тех, кого следует. Очень мне эти бомбовозы чешутся…
– Парень ты, видимо, подходящий, давай что-ли вместе лететь?
– Не выходит, семья на учёте.
Вдали показались огоньки аэродрома. Машина свернула на какой- то просёлок.
– Ну, давайте вылезем и посмотрим.
– Вы можете идти? – спросил Еремей неизвестного человека.
– Трудно.
Ну, я вас потащу, там видно будет.
Еремей посадил неизвестного человека себе на шею. Шофёр достал свою винтовку и ещё раз сказал:
– Говорю вам, ребята, не бойтесь, не подведу. Катимся.
– А нет ли у тебя там ещё и верёвки? – спросил Еремей.
– Есть и верёвка. Всё есть. Как на корабле, и водка есть.
– Давай верёвку сюда, верёвка всегда пригодится.
Шофёр пошёл вперед, пробираясь сквозь освещённый лунным светом лес. Через несколько минут показался бесконечный забор из колючей проволоки, перед забором такая же бесконечная дорожка и на ней часовой, скучно шагавший вдоль забора.
– Лежите тут, – сказал Еремей, – я этого часового сейчас прикручу, только ты ему не показывайся.
– Это я понимаю, – сказал шофёр.
Еремей змеёй пополз от куста к кусту. Неизвестный человек, оставшись с шофёром, всё-таки вытащил из кармана пистолет.
– Брось, – сказал шофёр, – я же говорил, не подведу.
Еремей дополз до куста, от которого до дорожки часового было шагов с десяток. Когда часовой прошёл мимо куста, Еремей бесшумно и быстро, как огромная кошка, скользнул к нему. Какой-то шорох часовой всё-таки услыхал. Он повернулся, но перед его лицом возникла чья то борода, и какие-то стальные тиски сжали ему горло, больше часовой не помнил ничего.
– Ну, вот, – сказал Еремей, вернувшись назад и кладя связанное и бесчувственное тело на землю. – Теперь ему какой-нибудь кляп в рот, и пусть себе лежит, найдут, волки не съедят. Накрыть его только чем- нибудь, а то застудится парень.
Когда дело с часовым было окончательно урегулировано, группа подползла к забору. Еремей испытующе потряс столб.
Столб стоял прочно. Еремей накинул цепь на его верхушку. В конец цепи вцепились оба, и Еремей, и шофёр. После нескольких рывков столб зашатался и свалился на землю.