— Открой рот!
«Началось!» — жалобно вздохнул Костя и опять подумал, что слышал этот голос, точно — этот самый голос…
— Покажи язык!.. Гм-м… Белый налет. Большая потеря лейкоцитов… Сестра, приготовьте длинный шприц!
Другая, в зеленом берете и очках, наклонилась над портфелем, и тут Костя услышал какой-то уже совсем странный звук, будто медсестра подавилась чем-то или всхлипнула. Может, пожалела, что должна будет уколоть больного длинной иголкой?
— Больной Киселев! — сердито покосившись на свою помощницу, скомандовала чернокудрая. — Снимите штаны! Сестра! Давайте живей шприц! Слышите?!
Но с той творилось что-то совершенно непонятное. Плечи ее судорожно вздрагивали. Неужели плачет? И в следующую секунду медицинская сестра едва не упала на колени, и Костя еще шире разинул рот: точь-в-точь, как его друг Симка, она захлебывалась лающим хохотом.
— Балда! — коротко изрекла врачиха с черными волосами и так поддала коллегу коленом, что та перелетела через портфель и растянулась на полу. Зеленый берет ее свалился, очки соскочили, и перед глазами изумленного Кости предстала смеющаяся физиономия… Симки.
Вот это розыгрыш! Значит, другая — Гринька?
Словно подтверждая Костину догадку, Гринька стянул с головы черный парик и снова окрысился на Симку:
— Балда! Не мог сдержаться?
— Ага, не мог! — радостно подтвердил Симка. За пинок коленом он, как видно, был не в претензии.
— Только в разведку с тобой ходить! — поморщился Гринька. — Кисель штаны уже хотел снимать.
— И вовсе не хотел! — насупился Костя. Я, между прочим, по голосу тебя узнал.
— Видели, как узнал! И рот разинул, и язык — на полметра!.. Ну, купили мы тебя, Кисель! — Гринька и сам наконец рассмеялся. — Это я придумал!
— Но если бы, Гриня, не халаты, то ничего бы у нас не вышло, — заметил Симка и объяснил Косте: — В Зойкином классе на уроке труда девчонкам велели сшить халаты. Вот они и ходят к Зойке. Она, знаешь, как шьет! Как на фабрике! Еще мама научила ее. Ну, мы с Гриней на часок и выпросили два халата.
— А я парик у матери взял, — сообщил Гринька и снова натянул на себя черные волосы. И глаза прищурил.
— Ой, здорово! Настоящая тетка! — удивился Костя. — И губы накрашенные…
Долго еще потешались друзья. Потом Костя показывал японский магнитофон, включал музыку и даже танцевал с дамой. Гриньке в конце концов надоело корчить из себя особу женского пола, он снял халат, вытер промокашкой губы, а парик спрятал в портфель. Сказал, посмотрев на Костю:
— Ну, когда в школу-то придешь?
— Я и сегодня пошел бы, да не разрешают пока.
— Мамочка не велит? — слегка усмехнулся Гринька.
Костя насупился.
— При чем тут… Просто осложнение может быть после болезни.
— Осложнение! Хиляк ты, Кисель! Закаляться надо, тогда и не заболеешь. Я же, помните, нырнул, искупался и — хоть бы хны.
Костя за дни болезни столько наслушался про всякие простуды, что лишь улыбнулся Гринькиной наивности.
— Ты же нырнул и выскочил на берег. И стал бегать. Значит, согрелся. А я, пока той удочкой ловил, все время в воде стоял. Замерз, аж зубы стучали. Оттого и простыл. Надо же по-научному объяснить, а ты хиляком сразу обзываешь.
— Давай по-научному, — охотно согласился Гринька. — Я уже спрашивал: как у тебя с гемоглобином? В норме?
— Чего-чего? — заморгал Костя длинными ресницами.
— А как лейкоциты? — с еще большим удовольствием поинтересовался Гринька. Критически посмотрев на опешивших друзей, он презрительно скривился. — Пеньки! Поговоришь с вами по-научному!
Казалось, что после таких уничтожающих слов Гринька теперь и взглядом не удостоит ребят, но, что-то вспомнив, он с помощью губ и бровей вдруг сделал таинственное лицо и поднял вверх мизинец левой руки.
— Видите?
Приятели добросовестно и внимательно осмотрели выставленный на обозрение палец. Вроде ничего особенного — немножко кривой, под ногтем — грязь. Пожалуй, недели две не прикасались ножницы к ногтю. Что это придумал Гринька? Опять собирается разыграть? Костя притворно вздохнул:
— Хорошая у тебя жизнь. Сим, правда?.. Им бы такую санитарную комиссию, как в нашем классе. Юлька Симакова с ножницами ходит.
— Не туда смотрите, — не принял шутки Гринька и указал на крохотную точку, темневшую на розовой коже.
Не иначе как хочет все-таки разыграть их.
— Страшное ранение! — покивал Костя. — Это крокодил на тебя набросился? Когда в Африке охотился?
— Пеньки с глазами! Это — укол. Но не думайте, что какой-то обыкновенный укол. Научный!