— А мы сегодня пойдем на речку? — спросила нетерпеливая Леночка.
— Даже сейчас! — обрадовал ее режиссер. — Лучшего времени не выбрать. Солнце, тепло. А поскольку кончается учебный год и народ вы, следовательно, занятый, съемки надо закончить сегодня же. Поэтому берем десяток бутербродов и отправляемся. Голосуем. Кто — за?
«Хорошая девочка с бантиками», «злодей» и «трусливый мальчик» подняли руки.
Веселая работа
«1+1+1=3!» Так назывался их фильм.
Можно подумать: что за ерундовая арифметика? Но в этой арифметике, как поняли потом артисты, заложен большой смысл. В самом деле, когда человек лишь сам за себя — кто он? Одиночка. Слаб и беспомощен. А если люди дружат, если они вместе и каждый за всех, то это — ого! — сила. Коллектив. Попробуй, тронь кого-то!
Хорошая мысль. Хороший получится фильм. И не только из-за этой мысли, а потому, что роли свои артисты играли от всей души.
Съемки фильма, как и обещал режиссер (он же — постановщик, оператор и сценарист), закончили в тот же день.
Удивительным был этот воскресный майский день. Может быть, на всю жизнь незабываемым. У Гриньки были такие особые, радостные дни, которые помнились ему до того ярко и хорошо, будто всего лишь неделя или месяц прошел с тех пор.
Немного было таких дней, но все же были. Один из них — когда впервые в жизни пошел с бабушкой Катериной в цирк. Залитая разноцветными огнями арена, веселая и громкая музыка, львы, скачущие сквозь огненные обручи, дрессированные медведи — все это много раз потом повторялось в ярких и волнующих снах. Гринька и сейчас, спустя много лет, мог бы точно сказать, в каких ботинках расхаживал перед публикой клоун и какой шест держал в настороженных руках бесстрашный канатоходец. И еще был день, день его рождения, когда ему исполнилось семь лет. Он проснулся от запаха пирогов, кружевные занавески на окнах золотились от солнца, а из кухни доносился стук торопливого ножа — бабушка Катерина готовила его любимый салат. Возможно, тот день и не врезался бы в память так отчетливо, если бы не пришла посылка. Посылку прислал отец. Большой кулек шоколадных конфет «Мишка на Севере», заводной танк, стрелявший из башни сухими блестками огня, и две отцовские фотографии в конверте с письмом. Фотографии и сейчас хранятся. Одна у матери в альбоме, другая — в толстой книжке «Отверженные». Под обложку засунута. Не знаешь — и не догадаешься. Мать не знает.
Да, были у Гриньки такие памятные, счастливые дни. Наверное, и этот, воскресный, не забудется.
Роль ему досталась самая трудная. Это все понимали. Перед тем как снять на пленку какую-нибудь самую коротенькую сценку, Аркадий Федорович заставлял Гриньку по нескольку раз репетировать ее. Просил сесть так, лечь этак, прыгнуть туда, пробежать сюда, плюнуть, пнуть ногой, презрительно сощурить глаза, погрозить кулаком, зажать в зубах папиросу, расхохотаться и даже захрапеть, да так, чтоб губы пузыри выпускали, чтобы зрителю и в голову не могло прийти, будто «злодей» не спит, а только притворяется. А сам режиссер-оператор, целясь в Гриньку голубым оком кинокамеры, заходил то справа, то слева, случалось, и на землю ложился — все искал лучшую точку съемки. И когда что-то не получалось у начинающего артиста, ласково просил:
— Ну, Гринюшка, милый, еще разок. Ну, пожалуйста, оскаль зубы. Пострашней. У тебя же получится, ты же молодец!
И Гринька старался, как говорится, из кожи лез. И наконец получалось. Он это понимал, чувствовал. Да и по ребятам было видно. Костя глядел на него с восторгом, Леночка хлопала от удовольствия в ладоши, а Симка то и дело рот открывал, поражаясь, как это Гринька-злодей такие штуки выделывает!
Конечно, всем артистам приходилось трудиться, но Гриньке — больше всех. Ничего не попишешь — главная роль.
Аркадий Федорович так и сказал:
— На тебе весь фильм держится.
В шестом часу сняли заключительную сцену. Аркадий Федорович закрыл черной пластмассовой крышечкой объектив кинокамеры и, оглядев свою труппу торжествующим взглядом, сказал:
— Ну, золотая медаль на фестивале, может, нам и не светит, а серебряную как пить дать поднесут в бархатной коробочке!
Все понимали — это шутка, но как было приятно и радостно, будто почетная награда кинофестиваля и правда уже лежит перед ними на красном бархате. Хотя дело разве в награде? Просто поработали здорово! Фильм сняли! Настоящий фильм! А то, что картина незвуковая, не беда. И так должно быть все понятно. Если уж только самый глупый… Впрочем, и до него дойдет. Дружба — голова всему, что тут непонятного!