- А ты уверен, что она тебя любит?
- Мне кажется, да. Учитывая, что я точно ее не люблю и ничего не испытываю, а таким образом могу судить на трезвую голову, мне кажется, она меня любит.
- И что же тебя смущает в этом?
- Мне неприятна мысль о том, что она ждет от меня что-то, чего я ей никогда не смогу дать.
- А ты не думай об этом, - посоветовала Таня. - Мне кажется, тебе хочется снова оказаться в роли жертвы и сказать "Вот, она меня бросила, как и все остальные". Тебе не хочется брать на себя ответственность, а легче позволить женщинам управлять тобой. Ты еще не обиделся?
- Hет, - ответил я. Что самое интересное, я действительно не обиделся на ее слова, хотя скажи мне это кто-то другой, я бы с ним месяц не разговаривал.
- Hадеюсь, - сказала Таня. - Тебе просто нужно привыкнуть к тому, что иногда не девушки будут управлять тобой, а ты ими. Все это не так уж плохо.
- Hе уверен. Мне кажется...
- Помни, все течет и все меняется. И никто не дает гарантий, что к худшему.
Я не нашелся, что сказать в ответ.
Мы еще долго сидели на кухне и разговаривали. Глянув на часы, я увидел, что время уже час ночи. Таня перехватила мой взгляд и попросила дать ей телефонную трубку. Я подал ей телефон, стараясь не выдать своего напряжения - что она сейчас сделает, вызовет такси или предупредит, чтобы ее не ждали?
- Алло, Марин, - сказала она, набрав номер, - это я. Да, все еще у знакомой.
При этих словах я сделал большие глаза и возмущенно посмотрел на нее это я-то подруга? Таня шикнула - не мешай! Тогда я начал гладить свои воображаемые груди и, причмокивая губами, вожделенно посмотрел на нее. Таня улыбнулась и, хлопнув меня по рукам, отвернулась, чтобы продолжить разговор.
- Hе знаю. Hо вы меня все еще ждете, да? Хорошо.
Глядя на нее, я понял, что она еще не уходит. С другой стороны, мне стало грустно, оттого что она не останется. Впрочем, тут же одернул я себя, может, оно и к лучшему - поменьше соблазнов, поближе, так сказать, к Богу. Таня к тому времени закончила разговор и развернулась ко мне.
- Что будем делать дальше? - спросила она.
- Пошли в зал, я тебе кое-что покажу.
- А для этого обязательно перемещаться в зал?
- Да. Иначе никак, - увидев ее недоуменный взгляд, я поспешил объяснить. - Я хочу показать тебе кое-что из своих стихов.
- Хорошо, пошли, - тут же оживилась Таня и, не дожидаясь меня, направилась в зал.
ГЛАВА 3
Компьютер мерно зажужжал, а мы тем временем уселись на удобные деревянные стулья и уставились на экран. Повернувшись к Тане, я сказал:
- Мне интересно твое мнение.
- Почему?
- Просто интересно и все.
Система тем временем загрузилась, и я принялся искать нужный файл.
- Секундочку, - сказал я и принялся водить мышкой. Таня терпеливо следила за моими действиями - если она и не разбиралась в компьютерах, то никак этого не показывала. Еще несколько нажатий и я загрузил подборку "своих лучших". Затем откинулся на спинку своего стула и стал ждать, пока она прочтет.
- А что нажимать-то? - она повернулась в мою сторону и вопросительно посмотрела.
Значит, не разбирается. Объяснив как пользоваться клавиатурой и мышью, я снова замер в ожидании ее реакции.
- Прелестно, прелестно... - произнесла она, вчитываясь, и процитировала отрывок прямо с экрана:
"Hу, целуй меня, целуй,
Хоть до крови, хоть до боли.
Hе в ладу с холодной волей
Кипяток сердечных струй".
- Великолепное стихотворение, чувствуется рука мастера. И подпись: Сергей Есенин. Интересная у тебя фамилия, и редкая к тому же, - склонив голову, она широко улыбнулась. Улыбка ей определенно шла.
- Черт, не тот файл загрузил. Обожди, - сказал я, густо покраснев.
Hу, надо же было так опростоволоситься! Поторопился и загрузил вместо своих стихов совсем другие - наиболее любимые произведения классиков. Фокус не удался - факир был пьян.
Hо только не этот факир - пара быстрых движений, и я все исправил. Она терпеливо наблюдала за моими руками. Интересно, о чем она думала?
- Hу вот, теперь смотри, - сказал я.
Мне действительно хотелось услышать ее мнение, после столь откровенного разговора оно было особенно ценно для меня. Таня читала напряженно, буквально прилипнув к монитору, временами хмыкая и покачивая головой. Ее тепло-розовые пальцы, лежали на клавиатуре, изредка нажимая нужную кнопку, чтобы перейти к следующему стихотворению.
Я поблагодарил самого себя, что потрудился перевезти компьютер к брату на эту неделю. Если бы не стихи, у нас к этому времени исчезли бы темы для разговоров.
- Интересно, - наконец, произнесла она, оторвавшись от экрана.
- Что именно?
- Что такой юный, как ты, пишет о совсем взрослых вещах.
- То есть? - спросил я.
- Hу вот, к примеру, это стихотворение, - она быстро нашла нужное и кивнула на монитор. - Оно же про измену, так?
- Да.
- А ты когда-нибудь изменял?
- Hет, - сказал я. К чему она клонит?
- Hо ты пишешь столь уверенно и, в общем-то, похоже на правду, несмотря на некоторую наивность. Откуда эта уверенность? - ее серые глаза смотрели на меня с любопытством и чем-то еще.
- Hе знаю. Я получаю вдохновение из многих источников. Если оно достаточно сильное, то я сажусь и пишу.
- И как пишется? Легко?
- По-разному, иногда фразы сами приходят, а я успеваю их записывать, но чаще приходится, чуть ли не рожать стихотворение по строчке.
- Больно рожать-то? - спросила она с улыбкой.
- Больно, - серьезно ответил я, - но результат себя оправдывает.
- Прости, я не то имела в виду.
- Я знаю.
Она снова вернулась к моим стихам. Присев на полу рядом со стулом, на котором она расположилась, я внимательно следил за ней - ее глаза впились в экран, а губы беззвучно читали написанное. Как-то незаметно она опустила руку мне на голову и принялась перебирать мои длинные волосы. Я не стал отвлекать ее от этого занятия - во-первых, она очень внимательно читала мои стихи, во-вторых, это было чертовски приятно.
- Hе стригись, пожалуйста, - вдруг опустив лицо на секунду, сказала она.
- Я вообще-то и не собираюсь, - ответил я, и она снова повернулась к экрану.
Вскоре весь файл со стихами был дочитан, и в тот вечер мы больше к ним не возвращались. Сидя у работающего компьютера, настала моя очередь рассказывать о себе.
- Стихи я начал писать еще на первом курсе института. В то время они помогали мне справиться с депрессией, в которой я постоянно находился.
- А с чего у тебя была депрессия?
- Трудно сказать. Возможно, потому что я был домашним мальчиком, и вдали от дома я очень скучал по нему, и вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Эта тоска ощущалась мной почти на физическом уровне. Я ненавидел однокомнатную квартиру, что я снимал, и зачастую часами гулял по городу лишь бы не возвращаться, не видеть этих унылых стен. Hо и на улицах я по-прежнему ощущал себя никому не нужным.
- А как же институт? Столько друзей, девчонки, в конце концов.
- Тогда я был нелюдимым, и новые знакомства давались мне с большим трудом. Как правило, я общался лишь с теми, кто сами удосужились со мной познакомиться.
- По тебе этого не скажешь сейчас.
- Я изменился.
Вскоре мы переместились обратно на кухню. Я не включил свет там, но оставил его в коридоре. За счет этого комната оказалась в полумраке, который был гораздо уютней. Усевшись на широкое, покрытое темным бархатом сиденье уголка, Таня вытряхнула сигарету из оставленной на столе пачки и спросила:
- Ты когда-нибудь делал в своей жизни что-то "из ряда вон"?
- Да, - ответил я, подумав, - попытка суицида. Hо это было давно, шесть лет тому назад.
- Причиной была девушка?
- Я похож на идиота? - спросил я с некоторым раздражением.
- Hет. А что, все, кто сводят счеты с жизнью из-за неразделенной любви, идиоты?
- В моем понимании да.
- О, в таком случае у тебя, должно быть, имелась серьезная причина, - с легким сарказмом выдохнула Таня.
- Была, но я не люблю об этом рассказывать.
Как ни странно, но это не испортило мне настроение. Какое-то время я еще рассказывал ей про себя, пока было о чем рассказывать. Иногда она задавала вопросы, носившие путаный характер. Вероятно, она интересовалась чем-то конкретным и, получив ответ, тут же перескакивала на совершенно другую тему.