Так, незнакомый мужчина зачем-то сует мне в сумку средство связи. Кто он? Откуда узнал, что я в беде?
-Юр, мне в туалет нужно. – Схватила опера за плечо. – Срочно! – Выпучила глаза так, что аж больно стало.
-Что, опять? – Удивился мужчина совершенно искренне.
-Снова! – Кивнула головой, прижимая руку к животу. – Ты не понимаешь, у беременных так часто бывает, ребенок на мочевой пузырь давит.
Умолчала, конечно, что подобные позывы появляются на последних месяцах беременности, но ему-то откуда о таком знать?
Опер вздохнул так горестно, что мне тут же захотелось его пожалеть. Но во время вспомнила, кто в данном случае жертва.
Эх, не знаешь ты, какие тебя ждут испытания! Я тебе жизнь адом сделаю, чудовище! Будешь знать, как похищать невинных девушек из родового гнезда.
Что-то я загнула. Невинность моя была потеряна еще в студенческие годы, из родового гнезда вылетела примерно тогда же. Но не суть!
Юрий постучал в железную дверь без каких-либо указаний на номер квартиры. Три раза, потом один и спустя мгновение два резких. На всякий случай запомнила, вдруг пригодится. Открыли нам спустя пару минут, даже подвывать начала от нетерпения и ожидания, какой же сюрприз таится сейчас у меня в сумочке.
-Быстро. – Пробасил огромных размеров мужик с сальными патлами и татуированными волосатыми плечами, обдавая нас запахом нечищеных зубов, чеснока и колбасы. Желудок скрутило настоящим спазмом, и я рванула внутрь, скидывая балетки.
-Туалет где? – Налетела на Прохора.
Тот посмотрел на меня, как на таракана, которого так и хочется придавить тапкой, но Юра вовремя поддержал.
-Беременная.
-Туда. – Ткнул мужик по направлению узкого темного коридора. – Белая дверь направо.
Получив ориентир, побежала на цыпочках в туалет, прилипая голыми пальцами к полу. Состояние брезгливости увеличилось, волнение и адреналин кружили голову, и я всерьез опасалась, что меня сейчас стошнит.
Закрылась на защелку, включила тусклую лампочку и поудобнее уселась на крышку унитаза, предварительно смыв воду. Ремонт этому помещению явно не помешает!
Достала из сумочки черный навороченный смартфон, включила и уперлась взглядом в фотографию Максима Дмитриевича, стоящего на московском вокзале и показывающего пальцем куда-то вверх. Электронное табло часов!
Сверила время, всего час назад, но он уже здесь, в Москве!
От облегчения захотелось откинуться на холодный сливной бачок и разреветься. Но нет, нельзя! Я хоть и беременная, но все же Юра может о чем-нибудь догадаться.
Проверила, что звук отключен, установлен режим запрета входящих звонков и сообщений. Отлично! Кинула телефон во внутренний кармашек, где обычно хранила средства гигиены, застегнула на молнию и вышла из туалета. Теперь в ванную мыть руки и приводить себя в порядок.
«Потерпи, Катюша!» - Подбадривала себя мысленно.
Как уже хотелось в квартиру сестры, принять горячую ванную, завернуться в пушистое махровое полотенце, забыть обо всех событиях, связанных с работой под начальством Максима Дмитриевича, как о страшном сне.
Да уж, забудешь, когда минуты не прошло, а уже тарабанят в дверь, того и гляди с петель сорвут! Никакого личного пространства.
Убавила напор воды, оглядываясь по сторонам и проверяя, все ли взяла, а косяк уже трещал под натиском ударов.
-Да что случилось? – Распахнула дверь и оказалась лицом к лицу с боссом. Волна дикого облегчения пронеслась по всем внутренностям, оставляя после себя ледяную пустыню ужаса. Он смотрел на меня так, словно хотел стукнуть по макушке и вогнать в пол.
-Оперативно работаете. – Попыталась улыбнуться, но тут же сжалась под взглядом начальника.
-Катя? – Спросил он таким тоном, что мне стало понятно: не простит!
-Катя. – Скорее выдохнула я свое имя.
Ну, вот и все. Вранье, рано или поздно выплывает наружу. В моем случае лучше рано, чем поздно. Но как же все-таки больно! Почему он не обнимет, не скажет ласкового слова, почему презрительно кривит губы?
-Максим, - начала тихим голосом, наплевав на все, что нас окружало в данный момент .Бас Прохора, матерные ругательства Юры, гул множества голосов и даже прощупывание женщины со стойким запахом медикаментов. Кажется, она о чем-то меня спрашивала, что-то совала в руки, но я безжизненно стояла каменной статуей.