- Вопросы есть? Я готова ответить на любой, - продолжила Юля. Обвела всех взглядом. - Вопросов нет. На этом прошу ваши сплетни обо мне прекратить.
Она снова села за парту, достала из рюкзака тетрадь, ручки, приготовилась к лекции.
Больше к Юле никто не подходил. Даже Соколовский после ее слов перешел за другую парту. Лана несколько раз пыталась ей что-то сказать, но она просто потребовала вернуть деньги, обещая написать заявление в полицию сразу же после занятий. Перед последней парой Лара кинула на стол перед Юлькой три красные купюры со словами: «Подавись».
Юля молча взяла деньги, спокойно положила в карман. После окончания лекции она вышла из университета. За весь день она так и не успела сходить в столовую, купить что-нибудь перекусить. Желудок настойчиво требовал еды и грозил головокружением и голодным обмороком. К тому же еще почти бессонная ночь и нервное напряжение не добавили здоровья. Поэтому на последней лекции голова у Юльки разболелась до синих и красных кругов перед глазами. Воды с собой, чтобы запить таблетку, не было, оставалось дождаться окончания занятий.
После звонка Юлька вышла из аудитории, не обращая внимание на своих сокурсников, прошла в холл, в автомате купила бутылку воды и вышла на крыльцо, отошла в сторону к бордюру, села на него. В таком состоянии было опасно садиться за руль. Она достала упаковку «Пенталгина» выщелкнула на ладонь таблетку, проглотила ее, запивая прохладной водой, приложила бутылку к виску, закрыла глаза. От воды стало немного легче.
Народ продолжал выходить из института. Когда боль немного отпустила, Юлька осмотрела парковку, ее железный друг стоял на прежнем месте, ожидал ее. На противоположной стороне площадки увидела большую черную машину, которую раньше никогда здесь не видела. Рядом с машиной стоял мужчина лет 28-32, который прислонился бедром к капоту и держал в руках белую розу на коротком стебле. На нем, как и на Юльке, вся одежда была черных тонов. Черные водолазка и вельветовый пиджак обрисовывали его крепкие плечи, ноги в черных джинсах облегали длинные стройные ноги. Черные лакированные ботинки блестели на солнце. Волосы настолько черные, что в них играли солнечные блики. Смуглое лицо красивого овала. Глаза закрыты черными очками-авиаторами. Не мужчина, а мечта женщин, такого не заметить не возможно. Девушки проходили мимо него, не отрывая взглядов. Некоторые из них подходили к мужчине, что-то спрашивали, но он отрицательно качал головой и девушки отходили с расстроенными лицами.
Юлька мазнула по нему глазами и снова сощурилась от головной боли. Мужчина был ей не знаком. Но ее удивило, что вышедшая на улицу Лана радостного вскрикнула и поспешила к нему, не замечая препятствий, отталкивая мешающих ей со своего пути. Что Лана и мужчина говорили друг другу, Юлька не слышала, но видела, как Лана подошла к мужчине и потянула руку за цветком. Вместо того, чтобы отдать его, мужчина отвел руку в сторону и что-то сказал Лане, от чего та вспыхнула лицом и гордо вздернула голову, показывая, как она обижена. Но при этом никуда не отходила, продолжая с ним разговор, который, судя по выражению лица, для мужчины был неприятен. Его губы кривились в ухмылке.
Через пару минут к Лане и мужчине подошла еще одна светловолосая девушка. Юлька снова закрыла глаза, пережидая приступ боли. Девушка что-то стала громко высказывать Лане, что даже Юлька услышала ее слова, что-то типа того, если она еще раз увидит ее возле мужчины, то ноги ей вырвет. Юля на секунду приоткрыла правый глаз, но по ее мнению ничего интересного между мужчиной и двумя девушками не происходило, поэтому она снова прикрыла глаза, чтобы унять головную боль и открыла через несколько минут. Она почувствовала, что головная боль немного отпустила, сделала еще пару глотков воды, засунула бутылку в рюкзак, поднялась и прошла к своему «стрижу». Пока она выруливала на проезжую часть дороги, мимо нее проехала уже знакомая машина, в которой сидели мужчина и девушка, увлеченные каким-то разговором.
***
На следующий день Юльку больше никто не трогал, даже Соколовский не подходил к ней. Лана не шепталась со своими подружками. Сплетни больше не бродили по аудитории. Такое затишье вполне устраивало Юльку, а остальное ее не волновало.