Осторожно высвободившись из-под его руки, она села на край кровати. Часы на столике показывали немногим больше половины девятого.
Убедившись, что Кейн по-прежнему крепко спит, Фейт собрала свои вещи и выскользнула из спальни. Приняв душ, она оделась и направилась в кухню.
«Как же Кейн готовит себе кофе?» — задалась она вопросом. Несколько секунд Фейт молча смотрела на кофейник, потом насыпала в фильтр несколько чайных ложек кофе, налила воды в верхнюю камеру и включила кофеварку. Налив себе чашку, она добавила обычную порцию сливок и сахара и отнесла ее в гостиную. Посмотрев на пустое запястье, Фейт поморщилась. Часов нет и не было раньше, потому что стоило ей надеть их, как они сразу же портились. Кто-то сказал ей однажды, что причина в магнитном или электрическом поле ее тела. Тела Фейт…
Часы на тумбочке показывали четверть десятого. Фейт позвонила в больницу и попросила позвать доктора Бернетта. Разумеется, он был там даже в субботу утром.
— Вас что-нибудь беспокоит, Фейт? — Его голос звучал весьма холодно, и Фейт сразу припомнила их последнюю встречу.
— Мне нужно спросить вас кое о чем, — отозвалась она, стараясь не замечать его сдержанного тона.
— О чем именно?
— Когда я после аварии находилась в коме, вы верили, что я могу выйти из нее?
— Я уже говорил вам, Фейт, насколько необычно…
— Вы знаете, что я имею в виду.
Несколько секунд Бернетт молчал, но терпеливое ожидание пациентки на другом конце провода вынудило его ответить:
— Мы используем определенные критерии для определения жизнеспособности пациента. Например, минимальный уровень мозговой деятельности…
— Я была ниже этого уровня?
— Фейт, в медицине не бывает абсолютных понятий.
— Я была ниже минимального уровня? Да или нет? — настаивала она. — Меня считали жизнеспособной пациенткой?
— Нет, — признался Бернетт и тут же добавил: — Но проблески мозговой деятельности все же имелись, и я говорил мисс Лейтон во время ее последнего визита, что какой-то шанс остается всегда. Я видел за годы своей практики немало поразительных случаев. К тому же вы дышали самостоятельно, так что не возникало вопроса о…
— Об отключении… как это называется… аппаратуры, поддерживающей жизнедеятельность? — закончила Фейт дрогнувшим голосом.
— Об этом не было и речи, — поспешил заверить ее доктор Бернетт. — И мисс Лейтон хотя и была очень расстроена, когда уходила в тот день, но по-прежнему не теряла надежды. Никогда не видел никого, настолько полного решимости спасти другого человека. Если бы ее сила воли могла это сделать, вы бы вышли из комы в тот же день. Впрочем, до этого оставалось всего две недели. — Он сделал паузу. — К сожалению, мисс Лейтон так и не узнала, что была права.
— Да, к сожалению… Благодарю вас, доктор Бернетт.
— Фейт, насчет того, что произошло в тот день…
— Не беспокойтесь об этом. Тогда мы все были немного возбуждены. — Фейт мягко опустила трубку на рычаг.
Поднявшись, она взяла чашку кофе, подошла к роялю, села на табурет и несколько раз согнула и разогнула пальцы, задумчиво глядя на них, потом осторожно коснулась клавиш…
Услышав сигнал домофона, Фейт быстро ответила на него, не дав звонку разбудить Кейна, и через несколько минут открыла дверь Бишопу.
— Я не ожидала, что вы придете так рано, — сказала она. — Кейн еще спит, и мне бы не хотелось его будить.
Бишоп внимательно посмотрел на нее и улыбнулся.
— Понимаю.
Фейт усмехнулась:
— На сей раз я в этом сомневаюсь, но это неважно. Боюсь, сваренный мной кофе вам не понравится — тогда можете приготовить себе сами.
Бишоп наблюдал, как она возвращается к роялю, перестав улыбаться и озабоченно сдвинув брови.
— По пути сюда я заехал в полицейское управление, — сказал он. — Ричардсон ввел меня в курс дела и показал результаты вскрытия Дайны. Ничего неожиданного, кроме…
— Кроме времени смерти, — закончила Фейт, снова легко касаясь клавиш.
Бишоп подошел к роялю и внимательно посмотрел на нее.
— Да.
— Она была мертва не несколько дней, а несколько недель. Примерно… четыре недели.
— Холод, сырость и отсутствие воздуха в этом бомбоубежище, — медленно продолжал Бишоп, — замедлили процесс разложения, создав видимость недавней смерти. Но вскрытие это опровергло. Медицинский эксперт не хотел датировать время смерти точнее, чем от трех до шести недель.
— Четыре, — тихо повторила Фейт и положила на клавиши все десять пальцев. — Странная вещь — всего несколько дней назад я могла играть на рояле, а сейчас забыла, как это делается.
Бишоп молча смотрел на нее.
— Разве это не странно? И разве не странно, что вчера вечером я смогла открыть замки отмычкой, хотя еще несколько дней назад даже не знала, что она лежит в кармане жакета? Не странно ли, что я все время смотрю на запястье, хотя знаю, что никогда не носила часы? И почему я постоянно пользуюсь правой рукой, ведь я левша? — Она сняла пальцы с клавиш и протянула ему руку. — Что скажет на это ваш «детектор чепухи»?
Поколебавшись, Бишоп взял ее руку. Они смотрели друг на друга — зеленые глаза Фейт были спокойными, а взгляд серебристых глаз Бишопа — напряженным и пронизывающим.
Внезапно его лицо побелело.
— Боже мой!
Фейт осторожно забрала руку.
— Разве это не странно? — шепотом повторила она.
Казалось, Бишоп так растерян, что не знает, что сказать.
— Кейн знает? — спросил он наконец.
— Думаю, он что-то чувствует. Но кто может знать такое наверняка? Кто в состоянии даже вообразить, что это возможно?
— Кейн должен радоваться, что ему представился повторный шанс, — сказал Бишоп. — Многие ли из нас могут этим похвастаться?
Фейт покачала головой:
— Все не так просто, и вы это знаете.
— Что же тут такого сложного?
— Как бы вы чувствовали себя на его месте? Кейн в скором времени собирается похоронить Дайну, Бишоп. Он неделями горевал, прощаясь с ней навсегда. Что я скажу ему сейчас? Что она…
Бишоп с любопытством посмотрел на нее.
— Она?
Фейт криво улыбнулась:
— А теперь поставьте себя на мое место. Вы действительно думаете, что что-то… что кто-то может вторично стать таким же, как прежде?
— По-видимому, нет.
В наступившем молчании оба услышата звук льющейся воды в ванной.
— Пожалуй, мне лучше на время удалиться, — сказал Бишоп. — Вернусь в управление и посмотрю, не могу ли я чем-нибудь помочь Ричардсону.
— Трус! — усмехнулась Фейт.
Бишоп улыбнулся, но глаза ею оставались серьезными.
— Знаете, может быть, лучше немного подождать. Дайте время вам обоим как-то приспособиться…
— Нет, — покачала головой Фейт. — После прошлой ночи это невозможно. Теперь мы должны быть честными друг с другом.
Бишоп больше не задавал вопросов.
— Я буду рядом, — сказал он, коснувшись ее руки.
— Знаю. Спасибо.
Бишоп направился к двери, но остановился, когда Фейт окликнула его.
— Вы вернетесь в Теннесси.
— В самом деле.
— Да, и очень скоро. Думаю, после Нового года.
— И что я там найду? — медленно осведомился он.
— Зло. И кое-что еще — то, что вы уже давно ищете.
Бишоп быстро шагнул к ней и сдержанно спросил:
— Полагаю, вы не можете сообщить мне, чем все это кончится?
— Нет, — солгала Фейт. — Но будьте осторожны.
Несколько секунд он стоял неподвижно, потом молча кивнул и вышел.
Какое-то время Фейт смотрела на закрывшуюся за ним дверь, затем пошла на кухню налить себе еще кофе. Какой смысл знать заранее, что должно произойти? Судьба держала течение событий мертвой хваткой — как она ни старалась в прошлом избежать трагедий или хотя бы разочарований, все равно предвиденное ею сбывалось.
— Будьте осторожны, Бишоп, — прошептала Фейт, словно напутствуя его.
Когда через несколько минут Кейн вошел в гостиную, она сидела на диване и смотрела по телевизору программу новостей, где излагались волнующие события вчерашнего вечера.