Весной 1996 года Марина обнаружила вдруг, что все газеты, вне зависимости от того, кто ими владел, принялись писать о том, как много и продуктивно работает президент Борис Ельцин и о том, какие несуразные глупости творит кандидат в президенты от коммунистов Геннадий Зюганов, куда бы он ни поехал и чем бы он ни занимался. Марина догадалась, что все, буквально все владельцы газет и телеканалов сговорились на президентских выборах поддерживать Ельцина. Догадалась, что Фонд эффективной политики, в котором она работает, тоже участвует в сговоре. И ей было противно участвовать в сговоре, она отказалась получать зарплату, на выборах проголосовала за Зюганова и в первом, и во втором туре.
Но с работы Марина не увольнялась. Ей было интересно, каждый день прочитывая газеты и отслеживая информационные кампании, понимать, как устроен мир, даже если мир оказывался устроен омерзительно цинично. Ей было лестно чувствовать себя причастной к тайне, даже если тайна воняла гнилью. К тому же она видела, что, будучи причастной к тайне, можно на тайный ход событий влиять, и сотрудники ФЭПа захвачены азартом этой своей влиятельности, днюют и ночуют на работе, прикладывают к действительности политические рычаги, тогда как весь остальной народ только и может, что с действительностью смиряться.
Однажды Марина должна была отнести очередной свой отчет главе ФЭПа Глебу Павловскому. Собрав материалы в папку, Марина подошла к двери начальника и тихо постучала. Ответа не последовало. Марина постучала громче, а потом осторожно открыла дверь и заглянула внутрь. Павловский мирно спал на диванчике, укрывшись синим пледом, как большевики в советских фильмах про революцию имели обыкновение спать в кабинетах, укрывшись шинелькой.
Этот Павловский, которого теперь близкие к политике люди в Москве называют великим и ужасным, диссидентам советских времен известен был тем, что предал товарища, буквально рассказал в КГБ, где и какие запрещенные книги хранит его друг Вячеслав Игрунов, за что Игрунова на два года посадили в психушку. Правозащитник Гефтер не подавал с тех пор Павловскому руки. Более мягкая правозащитница Алексеева говорила, что предательство наверняка произошло на допросе с применением спецсредств, что можно восхищаться стойкостью человека, но нельзя винить человека в слабости. Одним словом, настоящие герои антисоветского сопротивления относились к Павловскому в спектре от презрения до снисходительности, но Марина не знала советских диссидентов. В ее глазах Павловский был настоящим героем. И вот герой спал, прикрывшись пледом, отчего Марине показалось, будто здесь, в этом кабинете, судьбы страны решаются настолько насущно, что нельзя даже отправиться домой поспать. Она завела электронную почту с логином silavoli и тоже стала ночевать на работе.
Выборы окончились, Ельцин победил, девяносто процентов сотрудников ФЭПа были уволены, как и всегда поступал Павловский между выборами. Но Марину Павловский оставил. Придуманный ею аналитический обзор прессы превратился постепенно в еженедельный доклад «Информационные угрозы и способы их разрешения» и успешно продавался в администрацию президента. По пятницам Павловский стал брать с собой Марину на совещания у главы администрации Волошина.
Исходя из календаря текущих событий, Марина предполагала, например, что на следующей неделе все подряд журналисты примутся интересоваться здоровьем президента, ибо тот несколько месяцев не появлялся на публике, а теперь и вовсе слег в больницу. И в качестве разрешения проблемы предлагала записывать радиообращения президента к народу, раз уж президент так плохо выглядит, что не может записать телеобращение. Предложение принималось с восторгом.
В другой раз Марина говорила, что на следующей неделе, когда будет подписан очередной договор о ввозе в Россию и переработке ядерных отходов, журналисты, как собаки, сбегутся терзать тему ядерных отходов. Она предлагала президенту тоже выступить против организации в стране опасного производства, чем улучшить себе рейтинг. Но глава администрации возражал. А у Павловского глаза испуганно суживались по ту сторону узких безоправных очочков, и, стоило только Марине начать доказывать свою правоту, Павловский брал ее за руку, одним только взглядом приказывал молчать, а после совещания объяснял, что заводы, перерабатывающие отработанный уран, принадлежат крупному кремлевскому чиновнику и закрывать их никто не станет, даже если они вредят рейтингу президента. Президент даже и не знал, что в России перерабатывают отходы чужих атомных станций.