- Нет, у меня, по крайней мере, еще восемь минут, прежде чем надзиратель отправит меня обратно в карцер, - я иду к дивану и падаю на мягкие подушки. Обняв одну из гигантских подушек мамы у моей груди, я делаю глубокий вдох, чтобы замедлить мой пульс и успокоить свои дрожащие нервы.
Его рот сгибается в медленной, сексуальной улыбке, и я вынуждена отвернуться. Я концентрируюсь на разделении ниток бахромы вдоль краев подушки, пока он пересекает комнату. Что угодно, лишь бы отвлечь себя.
Джарод стоит надо мной и тянется за одним из моих свободных завитков.
- Я вытащил тебя в середине сна? - спрашивает он. - Ты выглядишь немного не в себе.
Вдруг со всей ясностью осознаю свою помятую одежду. Жалею, что не попросила время, чтобы переодеться во что-то сексуальное.
Отбрасываю подушку и не поддаюсь искушению, чтобы поправить мои волосы. Я должна быть спокойной и невозмутимой.
- Не-а. Просто зажигаю сегодня в обычном виде нельзя-выходить-из-дома. А ты тянешь время, - я хлопаю по подушке рядом со мной. - Что тебе нужно?
Джарод садится на противоположный край дивана и хлопает руками по коленям. Через секунду, он снова встает. Медленный румянец ползет по его щекам, и он вытирает ладони о джинсы. Потом запускает пальцы в темные волосы, а потом садится, на несколько сантиметров ближе ко мне.
Я жду, когда Джарод уберет воображаемую соринку с диванной подушки, которая лежит между нами. Никогда еще не видела его таким нервным. Даже когда рядом Лаина.
Облизываю свои губы, но не собираюсь целовать его первая, просто не повредит быть готовой.
- Ты мне нужна, - наконец говорит он, протягивая руку, чтобы взять мою и глядя мне в глаза.
Это то место, где я обычно просыпаюсь. Я щипаю себя за руку, достаточно сильно, чтобы оставить красный след, но Джарод все еще здесь, и все еще улыбается и ждет, что я что-то скажу.
«О, черт, он ждет, что я что-то скажу».
Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить миниатюрных акробатов, делающих кульбиты в моем животе. Но Джарод вычерчивает большим пальцем ленивые круги на тыльной стороне моей ладони, и я не могу успокоить клокотание внутри меня. Он наклоняется ближе, и запаха его арбузно-мятной жвачки смешанный с мускусным запахом его одеколона, которого почти достаточно, чтобы свести меня с ума.
Я немного отодвигаюсь. Не достаточно, чтобы выглядеть незаинтересованной, но достаточно для того, чтобы Джароду пришлось приложить усилия, когда решиться действовать.
- Правда? - мой непринужденный голос пропадает, сменившись нервным писком.
- Правда, - он улыбается и отпускает мою руку. - Я испробовал всё, но Лаина все равно не хочет идти со мной на свидание.
- Да, - говорю я, наклоняясь, чтобы скрепить его признание поцелуем. Я не могу поверить, что Джарод Джонсон хочет меня. Он нуждается во мне. Он... подождите, что?
- Спасибо, Энди. Ты отличный друг. Я знал, что могу рассчитывать на тебя, что ты поговоришь с ней для меня, - Джарод обнимает меня, а потом откидывается на спинку дивана с ухмылкой.
Я хочу ударить его, чтобы стереть эту улыбку с его лица. Кричать, плакать и умолять его любить меня. Но, конечно, я не буду. Это не какая-нибудь мыльная опера. Реальная жизнь требует хитрости. Теперь, более чем когда-либо, я должна остаться спокойной и под контролем. Лаина держит Джарода на привязи шесть лет.
Она упустила свой шанс быть с ним.
Я зеваю и поднимаю себя с дивана, медленно растягивая слова.
- Да, хорошо, если это все, что тебе нужно, я думаю, мне лучше вернуться в свою комнату. Уверена, что мои десять минут истекли, - я медленно выхожу из комнаты, и внимательно слежу за тем, чтобы не показать какие-либо эмоции.
Мне совершенно точно нужна двенадцатишаговая программа.
Шаг Первый:
Мы признаем, что мы бессильны перед нашими совершенными сестрами и братьями, и что наша жизнь действительно отстой.
Глава 2
Когда моя лучшая подруга, Саммер, начала ходить на встречи в «AlaTeen» в прошлом году, после того как выпивка ее мамы вышла из-под контроля, она пояснила, что принятие – это всегда первый шаг, чтобы что-то исправлять. Вы должны признать, что у вас есть проблема. Потому что независимо от того, сколько вы пытаетесь ее игнорировать, она никогда не уйдет, если вы не наберетесь мужества, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.
Так что: «да» - я признаю это.
Моя жизнь полный отстой. Все из-за моей супер-блестящей, великолепной, «Божий-дар-для-всей-Вселенной», идеальной старшей сестры – Алаины.
Это не значит, что я не люблю ее. Безусловно люблю. Но способность Лаины идти по жизни, никогда не совершая ни единой ошибки, заставляет нас, нормальных людей, выглядеть плохо. И ни один смертный не может конкурировать с ее великолепием.
Лаина сделала свои первые шаги, когда ей было шесть месяцев. Она стала сама ходить на горшок, прежде чем ей исполнился годик. И она уже читала, когда ей исполнилось три. Из-за того, что она была первым ребенком наших родителей, они думали, что такое поведение было совершенно нормальным. И думали, что я «умственно отсталая», потому что не говорила целыми предложениями в свои десять месяцев. Лаина установила планку так высоко, что невозможно дотянуться.
Если бы я попыталась, то могла бы обвести моих учителей вокруг пальца, как это делает она. Учителя старшей школы самые лёгкие люди в мире, чтобы манипулировать ими. Все, что вам нужно сделать, это притвориться, что вы считаете их очаровательными, и вдруг они начинают думать, что ты восьмое чудо света. Но Лаина уже была там, она сделала это, и если лучшее, на что я могу надеяться – это быть дублером, то зачем пробовать?
Должен существовать баланс между сестрами. Одной достаются мозги, а другой красота, но я также не получила и красоту. Лаина отхватила и этот титул, задолго до того, как у меня был шанс вырасти из моего несуразного периода. Сказать, что Лаина рано созрела – было бы серьезным преуменьшением. Когда все её друзья всё ещё боялись отцепить дополнительные колеса с их велосипедов, Лаина уже пыталась обучиться надевать бюстгальтеры. Пока я ждала, когда на мне сработает магия брекетов и кремов от прыщей, Лаина выросла в реальную куклу Барби, в комплекте с целой толпой подражателей обожающих Кенов, следуя за ней повсюду, как много маленьких, потерявшихся щенков.
В прошлом году, после того, как наш оркестр полностью провалился в финале Штата, Лаина решила, что люди не принимают её всерьез. Сестра вдруг начала прятаться под объёмными футболками и мешковатыми джинсами, не знаю, что она этим пыталась добиться. Говорила что-то о том, что хочет, чтобы люди замечали ее ум, а не только ее сиськи, но вы не сможете скрыть горные ряды под тряпками.
Теперь, ребята еще больше озабочены тем, чтобы попытаться снять эти слои одежды, и открыть горячее тело под ней. Нормальные девушки не могут конкурировать с такой внешностью, как у неё, и у меня никогда не будет реального шанса с Джародом, пока она держит его, как часть своего гарема.
Единственная роль, на которую не претендовала Лаина – это «милая и легкомысленная», потому что этот ярлык не очень хорошо сочетается с чистым, незапятнанным совершенством. Так что мне оставалось быть забавной. Той, кого не волнует, что и кто думает. Той, кто не имеет никаких проблем с тем, чтобы прогулять третий урок, чтобы потусоваться в парке через дорогу с Ником Карвером, потому что с ним лучше, чем слушать скучные лекции по биологии мистера Килера.
Продолжать так действовать – не так просто, как вы думаете, но что мне остается делать? Я не могу быть совсем никем.
***
Лаина заходит в мою спальню, не удосужившись постучать. Она бросает мне не открытый пакет «Орео», а потом спихивает груды, отсортированной мною одежды в кучу на пол, чтобы плюхнуться на мою кровать.