- Нет проблем. Я все равно хотел поговорить с тобой. Алаина вроде меня избегает.
- Эм, да, если ты хочешь добиться моей сестры, и при этом давать ее распутной лучшей подруге лапать тебя при всех, вероятно, такой способ не самый лучший, чтобы сделать это, - я хватаю его за руку и начинаю идти вокруг дома к машине, припаркованной на улице.
- Извините, но мы вроде как в середине кое-чего здесь, - говорит Кендра. Она разрывает наши руки друг от друга и встает между нами, глядя на меня со скрещенными руками. - Если ты слишком упоротая, чтобы доставить себя домой, пойди и найди какого-нибудь другого лузера, чтобы он отвез тебя. Шейн занят.
- Не-е-е, и этот неудачник сойдет, - говорю я. - И мне кажется, он занят только тем, что пытается избавиться от тебя. Давай Шейн, пойдем.
Я поворачиваюсь и начинаю идти к машине, но Кендра толкает меня сзади, и я падаю плашмя лицом вперед.
- Ты жалкая, - глумится она. - Использовать свою сестру в качестве предлога, чтобы заставить парня поговорить с тобой. Даже Алаина не настолько безнадежна.
Я переворачиваюсь и поднимаюсь.
- О, пожалуйста. Не драматизируй. Я не бросаюсь на парня, который явно не заинтересован. Может ты и обманула мою сестру, но все остальные видят, что ты всегда используешь ее.
- Я не обязана выслушивать это от тебя, - она шлепает меня по лицу и делает глубокий вдох, готовясь выступить с одной из ее известных «я-настолько-лучше-тебя речей». Но у меня было достаточно дерьма сегодня вечером. Я ударяю ей в нос, и Кендра сгибается к земле под хор одобрительных возгласов из толпы ребят, которые собрались во дворе, чтобы посмотреть шоу.
- Так ты подвезешь меня или нет? - спрашиваю я. Шейн кивает и, тряся своими ключами, обходит вокруг Кендры и идет к своей машине.
Но мы сделали только пару шагов, как Дэйв выходит из толпы.
- Ты пил, - говорит он, протягивая руку за ключами. - Я не пущу тебя за руль с Энди в машине. Я отвезу вас обоих домой.
***
Моя голова раскалывается, а вкус как будто что-то умерло у меня во рту. Я не помню, как вчера вечером попала домой, и мне интересно, как Дейв провел меня мимо мамы и папы.
Должно быть, у него это как-то получилось, потому что я не умерла.
Кто-то оставил стакан воды и пару таблеток ибупрофена на моей тумбочке, и я проглотила их с благодарностью, прежде чем погрузиться обратно в постель, натянув подушку на голову, чтобы блокировать солнечный свет, проникающий через окно.
- Проснись и пой, милая! - мама врывается в мою комнату и тянет мою подушку подальше. - Уже почти время для церкви, - ее голос медово-сладкий и сочится счастьем, но посмотрев в ее глаза, я могу сказать, что Дэйв не прокрался мимо нее вчера вечером.
- Я больна, - я слабо кашляю, но эффект испорчен, когда я стону и хватаюсь за мою голову, чтобы остановить пульсацию.
Она кладет свою руку на мой лоб с притворной озабоченностью, а затем качает головой.
- Неа. Температуры нет. Ты будешь чувствовать себя лучше, когда встанешь и подвигаешься, - она перегибается через меня и включает радио, на полную мощность. - Вот. Немного хорошей, веселой музыки – это все, что тебе нужно, чтобы начать это утро, - она ухмыляется и хватает меня за руки, чтобы поднять меня в сидячее положение. Затем мама пристально смотрит на меня, отважусь ли я бросить ей вызов. Я выключаю радио и опускаю ноги с края кровати.
- Я буду готова через десять минут.
Она кивает и идет к двери.
- Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, - говорит она. - Служба в День матери не будет той же, если в церкви со мной не будет обеих моих девочек.
Дерьмо!
Я должна была помочь Лаине сделать завтрак-сюрприз ко Дню матери.
Мама закрывает дверь, сильнее, чем она когда-либо позволяла себе, и меня передергивает. Я жду, когда комната прекратит вращаться, а потом волочу себя к шкафу. Сегодня мне нужно надеть розовое, прозрачное платье, которое мама подарила мне на Рождество.
Я ненавижу это платье. Оно заставляет меня чувствовать себя, как маленькая девочка, переодевающаяся для игры в принцессу. Но мама думала, что маленькие голубые цветы, вышитые на воротнике и вдоль подола, подчеркнут мои глаза. И я знаю, что ее чувства были задеты, когда я отказалась носить его.
Этикетка отрезана, и платье натягивается через голову. Надеюсь, когда мама увидит меня, она поймет, что я сожалею об испорченном утре в День Матери.
Я беру свою расческу и расчесываю волосы, в то время как поворачиваюсь к зеркалу, висящем над моим столом. И застываю на месте. В центре стола, прямо между моим учебником по биологии и по математике, стоит самый большой букет ромашек, что я когда-либо видела. Дэйв, должно быть, поставил их здесь, когда привез меня домой вчера вечером.
Я бросаю расческу и беру карточку.
«Анди, мы так гордимся тобой. Поздравляем с большой работой, как лучшая сводная сестра в истории Золушки. С любовью, мама и папа».
Вся семья ждет меня на кухне, когда я выползаю из моей спальни.
- Вот она! - гудит папа. - Наша маленькая принцесса сегодня утром выглядит сонной. Возможно, она подумает дважды о нарушении комендантского часа в будущем, - он громко смеется и хлопает за собой дверью кабинета.
- Ты пропустила завтрак, тыковка, но я оставила тебе тарелку. Ты можешь взять ее с нами, - запах вафель и клубники чуть не сбивает меня с ног, и я с трудом сглатываю, борясь с тошнотой.
- Все нормально. Я не очень голодна, - я целую маму в щеку и вручаю ей открытку, которую ей купила. - Счастливого Дня матери. И спасибо за цветы.
Я следую за семьей в машину, игнорируя острые как кинжалы взгляды Лаины на меня, и закрываю глаза от яркого солнца. К сожалению, я ничего не могу сделать с музыкой, которой папа решает взорвать стерео, хотя он всегда говорит, что громкая музыка делает невозможным подготовиться к Субботнему богослужению.
Джарод ждет в коридоре, когда мы подходим к церкви.
- Счастливого Дня Матери, миссис Андерсен, - говорит он и дарит маме розовую гвоздику. Затем он здоровается за руку с папой.
Мои родители светятся из-за Джарода.
- Доброе утро.
Папа подмигивает Лаине, которая краснеет, как сумасшедшая. Затем берет руку мамы, и они идут в церковь.
Джарод обнимает меня.
- Мне очень жаль. Я был придурком. И ты заслуживаешь большего, - он смотрит через мое плечо на Лаину. - Ты знаешь, что ты одна из моих лучших друзей, верно? Я никогда не хотел причинить тебе боль, - он краснеет, когда Лаина улыбается ему.
- Да, я понимаю, - говорю я.
Потому что это подходящий ответ в такой момент. Это из сценария. И моя голова болит слишком сильно, чтобы придумать что-нибудь лучше.
Джарод ухмыляется.
- Ты самая лучшая.
Я киваю, и он идет через комнату, чтобы присоединиться к Лаине.
Я жду знакомую боль, что сводит желудок, но она не приходит. Между пульсирующей головной болью и тошнотой, у меня нет энергии для волнения.
Лаина смеется над чем-то, что говорит Джарод, и он целует ее в щеку перед тем, как зайти в часовню, чтобы присоединиться к своим родителям.
- Итак, - говорю я, ухмыляясь, пока беру под руку Лаину, - ты и Джарод официально вместе теперь?
Лаина фыркает.
- Мы не встречаемся. Это все разрушит. Мы друзья, - она хмурится и тянет руку прочь. - И я до сих пор не разговариваю с тобой. Ты знаешь, как тяжело было сделать весь завтрак маме одной?
Я невинно хлопаю моими ресницами и кладу голову, сделав идеальные щенячьи глаза.
- Извини, Лаина. Я была глупой. Но все равно я бы не сильно помогла. Ты шеф-повар семьи, и мы все это знаем, - я выпячиваю свою нижнюю губу. - Я бы сожгла вафли и все испортила.
Лаина закатывает глаза и тянет меня в церковь.
- Да ладно, не драматизируй. Хотя бы будь вежливой, чтобы не опоздать в церковь, - она хмурится и качает головой, но я вижу крошечный блеск в глазах, и знаю, что она уже простила меня.
Мисс Совершенство не держит обид.