-Ничего нельзя сделать. Я боюсь только, что здесь оставаться опасно, мы уже обнаружили себя, - сказал я..
-В том-то и беда, мой мальчик! – отвечал Фредерик, взволнованный этой оплошностью куда больше, чем я. Вдруг он спохватился, взглянул на меня и спрашивает – А что в чемодане, который вы отправили Аннингу?
-Наше золотое обеспечение, - ответил я и многозначительно улыбнулся.
-Но что же?
-Не будем сейчас говорить об этом.
Но его не удовлетворил мой ответ.
-Уилл, я больше не в силах это вынести. Одни тайны, со всех сторон тайны. Если вы мне доверяете, почему я знаю меньше вас? Такое положение оскорбительно и неуместно. Как смеете вы так обращаться со мною! Я ничего не понимаю. Кто устроил мой побег? Почему вы со мной здесь? Ага. Кто-то надеется, что меня можно использовать? Думаете я добровольно это приму?
-Простите, сэр, что я тяну с объяснением.
Фредерик поднял указательный палец, держа его перед своим носом, он устремил на меня внимательный взгляд и сказал не без упрека:
-Я заметил эту особенность вашего поведения.
- Ну вы же знаете, Блекет собирался вас убить, я помог кое-кому собрать требуемые деньги, только бы спасти вас от смерти. Я здесь, чтобы защитить вас.
-Дорогой мальчик! Вы мой единственный друг. У вас доброе сердце. Но вы еще не знаете многого, - говорил Фредерик с трудом сдерживая волнение. - Рано или поздно я все равно должен вам рассказать. Когда так, будем говорить прямо. Я работаю на ваше правительство.
-Я догадывался об этом.
-Правда?
-Во всяком случае, вы дали мне повод так думать.
- Я завидую вам, Уилл. Вы еще пребываете в том возрасте, когда тяга к удовольствиям идет рука об руку с любопытством. Между тем, даже оставляя в стороне, что мне платят, я не могу, признавшись в этом, не сказать, что руководствуюсь взглядами, существующими в вашей стране. Меня восхищает в американцах их желание совершенствовать свой духовный мир, их стремление служить обществу мне по душе. Только Бог знает, как много общего у меня с вашими соотечественниками. Да, у меня о вашей стране очень высокие представления. У Америки, которую Старый Свет не смог заразить своими болезнями, здоровая внутренняя сила – это ее неограниченная, абсолютная перспектива. После войны Америка оказалась вовлечена во всемирный политический процесс: противоборство с Россией, которая уже находится в изоляции, приведет эту страну к деградации, Германия и Япония – деморализованы, Англия, теперь чуждая духу империализма - слаба, французы – являются антагонистами англичан, но тоже, несмотря на провал своих военных авантюр за рубежом, связывают свое выживание с идеей колониальной экспансии, но пока представляют собой нечто бесформенное целое: немецкий фашизм в Италии оказался скомпрометированным, Восточная Европа расчленена союзниками на восточные и западные куски, поэтому сразу видно, что развитие этих стран идет в сторону признания американского господства. Должен отдать себе справедливость: я выбрал победителей, я стал сторонником непоколебимой моральной идеи не ради выгоды, я встал под американский флаг не для того, чтобы обеспечить себе приятную жизнь, я исходил из того, что должен служить справедливой силе, и в сердце моем не было иного чувства, кроме восхищения. Хоть я не разделяю расово-антропологические взгляды Гитлера, прежде всего за то, что он требовал безжалостного уничтожения деклассированных элементов, в целом я одобряю теорию расового превосходства, а значит, признаю превосходство англосаксонской расы. Старомодная дипломатия умерла. Доллар и главенство Америки – вот две несокрушимые силы, которые подчинят себе весь мир. Вот как! Теперь все расстроится оттого, что меня разоблачили. Это должно было случится рано или поздно, - громко сказал Фредерик. Я видел, что он уже не может больше сдерживаться. - Блекет. Подлая душа! В нем течет благородная кровь, и это – кровь немецкого дворянина! Я заставлю его заплатить за все грехи. Будь он проклят! Больше не стану говорить о таком ничтожестве. Но я знаю тех, кто настроен против него, им вы и заплатили за мой побег, а цену своей свободы я тоже знаю. И я угадываю другое их желание – сместить Блекета, они помышляют поставить на его место управителем Поллака. Какой-то театр марионеток! Вот они плоды нравственной атрофии! Но я еще не знаю их условий. Впрочем, я отвергаю их условия, каковы бы они ни были! Скажите им, что я ничего обещать не могу. Но меня больше всего занимает вопрос, какова ваша роль во всем этом. Давайте выясним этот вопрос не откладывая.