-Я не дала бы его без серьезного повода. Вы еще не знаете, но я постоянно впадаю в крайности и по случаю своих похорон – представьте себе - была облачена в глубокий траур. Но мои старания были напрасны, - отвечала со вздохом Берта.
-Послушайте! Я не сказал, чем все кончилось. Дорогая Берта, я полагал, что имею право на драгоценности, ведь вы сами желали отдать их мне, так почему бы мне не забрать их. И потом, мог ли я позволить нацистам опередить меня! Мне оставалось только найти место, с которого нужно отсчитать двенадцать шагов. Я был в садовом домике.
Берта развела руками, и пораженная, воскликнула:
-Господи! - и не в силах долее сдерживать свое волнение, потянулась ко мне.
Я поцеловал ее.
-Ах! Меня не целовали с тех самых пор, как я покинула Германию! Теперь у меня есть две причины перестать отчаиваться!
-Почему вы не живете в своем доме?
- Вот еще! Нацисты учинили основательный разгром у меня в доме, пришлось уйти, я как-то сразу обосновалась в приюте. Оставаться там не могла. Я устала бояться. И потом, я не могла вернуться, после того, как объявила себя умершей.
-Я был в шоке, когда прочел некролог.
-Ах, я не знала других своих возможностей.
Сказав это Берта посмотрела на Аннинга, который стоял за столом и слушал ее со всей учтивостью, какую только могла вызвать столь яркая и неприкаянная личность (я сидел на единственном стуле, а она на своей постели), потом обвела взглядом свою комнату и тихо произнесла:
-Покидая приют я ничего не возьму с собой. Пусть мои платья и шали достанутся бедным женщинам. Здесь живут девять пожилых женщин, они все остались без каких бы то ни было средств к пропитанию. Теперь у меня есть виды на будущее и мне больше не нужны мои старые вещи. Знаете, здесь есть слепой мальчик, сегодня его день рождения, вы его видели, он внушает мне большую нежность и я крайне огорчена тем, что не в состоянии ничем помочь этому ребенку. Мы очень привязаны друг к другу, я не могу расстаться с ним. Конечно возраст не дает мне право почитаться его матерью, но я люблю его как родного сына. Вот если бы можно было взять его из этого приюта в вашу миссию, мистер Аннинг?
-Разве мальчику здесь плохо?
-Но вы же понимаете, что пребывание в приюте не дает ему ничего. Вот почему мне и кажется, что условия в миссии будут для мальчика более приятными.
-Я сделаю для него все, что смогу.
-Спасибо вам, добрый человек. Что ж, сэр, коль скоро вы решились принять во мне участие, не откажитесь ли вы и определить его судьбу так, чтобы мы были вместе?
- Вы хотите его воспитывать?
-Я хочу кормить его и одевать. Он такой худой и слабый.
-Что вам известно о судьбе его родителей?
-Он сирота. Его мать умерла, когда ему было всего четыре года. Сегодня ему исполнилось семь.
Тем временем все уже разошлись по своим комнатам, мы поднялись на второй этаж и направились в общую спальню мальчиков, которая находилась в конце коридора. Филип сидел на кровати, опустив ноги на пол, такой беспомощный и безучастный среди шумного оживления и суеты, которые создавали другие мальчики. Берта погладила его по голове, затем опустилась перед ним на колени и сжала его руки в своих ладонях.
-Филип, я должна уйти, но не надолго, я скоро вернусь за тобой. Скажи, мой мальчик, ты бы хотел жить со мной? – спросила Берта.
Он утвердительно покачал головой и улыбнулся, не разжимая губ.
-Вот и хорошо. У тебя будут хорошие друзья, они пришли со мной, и, разумеется, у тебя будет свой дом.
-А когда ты придешь ко мне? – спросил он, глядя невидящими глазами на Берту.
-Через один или два дня. И заберу тебя отсюда.
Она поцеловала мальчика и поднялась с пола. Из приюта мы первым делом направились в лучший магазин женской одежды. Берта, уже оправившись от пережитых волнений, спокойно выбирала себе платье. Трудно было найти наиболее подходящее для ее фигуры, она искала закрытое платье, длинное, из плотной однотонной ткани, широкое в талии.
-Знаете, друзья мои, я непременно хочу бархатную шляпку с пером и длинное платье со шлейфом. В Германии такие платья называли платье с хвостом, сейчас такие уже не носят. Какое это было замечательное время – несмотря ни на что, все было правильно: тогда ради удовольствия показать себя, светские люди собирались в гостиных, которые содержали в роскошном порядке, гостей встречали на открытой мраморной лестнице, - это было сорок лет назад, но увы! мужчины, были галантны, садясь, поднимали фалды, а женщины – томны, в шалях, с вуалями, затянутые в корсеты, они повсюду таскали свои хвосты. Ах, поклоны, реверансы, комплименты - о, счастливое время! Попробуйте сейчас найти слугу с опытом, который стал бы хорошо выполнять свои обязанности! Не знаю, как в Германии, но здесь, без сомнения, они все упрямы и ленивы, притом, что одно усиливает другое. А ваше мнение?