- Мне в моих обстоятельствах ничего не оставалось, как согласиться, у меня совсем не было денег, а мужчина обещал платить. Я предложила ему выбрать любую комнату в западном крыле. Вечером, я привела себя в порядок, чего давно уже не делала, и пошла спросить не хочет ли он выпить чаю. Наверное, какое-то чувство подсказало мне, что я могу ему доверять. После чая, то есть, где-то в шесть, я предложила немного развлечься игрой в карты. Бывало, мы весь день приятно проводили между игрой и беседами в очень непринужденном тоне. У нас была хорошая еда, фрукты и вино. Он, как и я пил очень умеренно. Каждое утро он обязательно приносил газеты и читал их мне мягким спокойным голосом. Его интерес к ним заставил меня думать, что он читает только по необходимости. В присутствии привлекательного и молодого мужчины я стала более требовательной к своей внешности, я пудрила лицо, красила губы, каждый вечер надевала какое-нибудь старое платье. Узнав его ближе, я убедилась, что первое впечатление не обмануло меня. Вальтер был скромным, неуверенным в себе, импульсивным и отзывчивым человеком. Как-то мы играли при свечах, пили вино и Вальтер сказал, что я выгляжу сногсшибательно, но мне не хватает украшений и лукаво улыбаясь, вытащил из кармана жемчужное ожерелье. В тот же вечер он показал мне сокровища Бормана. Вид камней и золотых драгоценностей, грудой лежавших в чемодане, привел меня в сильное возбуждение, которое разгорячив мою кровь, помутило сознание. Сколько блеска, прозрачной глубины, магии было в бриллиантах, изумрудах, золоте: все остальное меркло рядом с ними. Особенно запомнился мне красотой редкого совершенства огромный желтый бриллиант. Легко было понять, что он завладел чужой собственностью. Показывая мне камни и украшения Вальтер не сразу сказал, как они к нему попали. И вот, оказалось, что драгоценности принадлежали Борману. Но мне было все равно. Да и почему меня это должно было беспокоить. Уж если на то пошло, они с таким же успехом могли быть и собственностью папы римского, если бы находились в его руках. Вальтер знал, какая опасность ему грозит, если его схватят и почти не выходил из дома. Ему никак нельзя было ехать в город, но у нас кончились деньги, и он стал искать человека, которому угодно купить его драгоценности. Таким образом он связался с неким Ракстоном, который был самым большим мошенником на черном рынке. Но он не мог еще знать, что вверил свою судьбу подлому негодяю, бывшему осведомителем тайной полиции, в чем я впоследствии убедилась сама, словом Ракстон сказал Вальтеру приехать в одно место. Он уверил его, что там ему выплатит собственноручно все деньги. Когда Вальтер к нему пришел, его уже ждали агенты Бормана. Если он что и чувствовал, то это глубокую ненависть к ним за их жестокость, цинизм и двойные стандарты. Он понимал, что его убьют после того, как он расскажет где спрятал драгоценности и положил в душе сохранить мне их, чтобы я могла уберечь себя от нищеты. Это побуждение помогало ему терпеть пытки.
На четвертый день я приехал на виллу с коробкой пирожных и бутылкой португальского портера, у меня была с собой также колбаса в оберточной бумаге. Даже если она с благодарностью ее отвергнет, останутся еще пирожные и вино. Но в тот день в мой карман не попала жемчужина. В полдень, с присущей мне беззаботностью, я вошел в открытые ворота и сразу направился к дому, любуясь дубами, раскидистые кроны которых были залиты солнцем. По дороге я услышал из окна громкие голоса, слова были неразборчивы, в них были протест и восклицания, один голос принадлежал женщине, когда он поднялся до крика, она показала себя взволнованной угрожавшей ей опасностью. Дойдя до фасада я услышал шум, но не смог разобраться в нем. Вместе с тем, захваченный волнением, которое мое любопытство и звуки лишь распаляли, я неотрывно смотрел на окно: что-то разбилось, я ясно услышал мужской голос, кто-то говорил по-немецки, громкое восклицание, потом послышался крик. Что и говорить, трудно передать ужас и страх, которыми они были проникнуты. Будучи не в силах выносить столь мучительное положение, я быстрым шагом устремился к парадной лестнице, но не доходя до нее, увидел затененную виноградом дверь на углу - она была широко открыта, вошел внутрь и помчался наверх. Судя по расположению окна, которое я не раз видел со двора, я сразу определил, где находится спальня и быстрым шагом пошел по коридору, не чувствуя себя уверенно. Дверь в спальню была открыта. И в какой шок сразу же впал, найдя там мужчину, который душил подушкой старую женщину. Увидев меня, он замер от неожиданности, я даже уловил в его взгляде какое-то удивление, он был в замешательстве, тогда как я, вынужденный его остановить, ринулся к нему: он бросился мне навстречу, но раньше, чем он мне нанес удар, я его сбил с ног сильным ударом в челюсть. Он упал на пол, я был настолько агрессивен, что в порыве безудержной ярости навалился сверху, схватил его руку и, заломив ее за спину, вывернул так, что он закричал от боли. Я помню и сейчас, как он лежал на полу и корчился от нестерпимой боли. Я сломал ему руку. Большая фигура женщины вдруг возникла передо мной.