- Разве? Давайте забудем о всяких приличиях! Ведь мы друзья.
- Все равно простите, что я так разговариваю с вами. Это никак не приличествует женщине моего возраста.
-Ну, что вы все о своем возрасте!
-Милый мальчик, даже самая незаурядная женщина в 62 года не может нравится самой себе, так как вся она пропитана старостью, а это клеймо такого свойства, которое нельзя стереть с лица. Если, конечно, не предаваться самообману.
-Я тоже питаю к старости отвращение. Но не говорил ли я вам, что стоит вам только пожелать, и я начну вас развлекать. Подумали о желании?
- Тут и думать нечего! У меня есть желание, совершенно особое, желание выстраданное, лучше и быть не может. Я хочу сидеть на берегу и слушать шум моря.
-Что же, завтра мы его осуществим.
Мы с Бертой шли вдоль моря, я по сухому песку, а она, подняв подол юбки, шла по мокрому. Время от времени приливная волна накатывалась на берег, пенясь, погружала ее ступни в прохладную воду и тут же отступала назад, стирая следы. Мы предоставили себе полную свободу и гуляли не думая ни о чем. И Берта с лицом, сияющим неуемной радостью, не переставала ахать и вздыхать.
-Ах, я начинаю снова любить жизнь. Как вы считаете, Вилли я хорошо выгляжу для своего возраста?
-Я вам это уже говорил.
-Да, вы рады меня ободрить. Но ведь я еще не очень старая, не так ли? Если бы можно было продлить жизнь, питаясь только кореньями, я бы ничего другого не ела. В приюте я чувствовала себя старухой. Несчастной одинокой старухой. Как мало стоила моя внушительная родословная! Все знали, кто я такая. Иногда люди приходили посмотреть на меня. Я там тихо угасала, терпела нужду и уносилась мыслями к Вальтеру, он изменил мою жизнь, дал мне надежду. До встречи с ним я влачила убогое существование, и пыткой было знать, что я ни на что не способна. Шли годы, я дряхлела, дом приходил в упадок: красивый, но безжизненный, большой и пустой, он стал частью меня – я одушевляла унылый покой, которым он наполнял меня. Вальтер твердил, что я хорошо выгляжу и должна вести жизнь достойную моего благородного имени. В мои ли годы быть привлекательной? – возразила я. Я ничего не хочу. Мне довольно моих книг и тихого уединения. Вальтер взял с комода фотографию тридцатилетней давности – я была там в белом платье и соломенной шляпе – и говорит, что когда-то это лицо было моим. Жаль, нацисты забрали ее, мне она была дорога, как память о счастливом времени. Все альбомы с семейными фотографиями остались дома, в Германии.
-Нет, не они. Вы тоже мне нравитесь. Я взял ту фотографию на память о вас, когда приходил уже после того, как узнал, что вы умерли.
Мои слова ее обескуражили.
-Только подумать – фотографию взяли вы! Небеса ниспослали озарение мне, теперь я хорошо понимаю, что была подготовлена к встрече с вами. Вилли, я бы хотела вернуться домой.
-Но вы же знаете, что ваша жизнь находится под угрозой.
-Но мне уже дважды доводилось слышать, что Блекет уехал в Париж, после того, как его сместили. Он уже не имеет надо мной власти.
-Этот человек самодовольный мошенник, склонный к импровизациям и излишествам, он не так опасен, как агенты Бормана. Как только они узнают, что вы живы, они постараются найти вас. Вот почему вы должны уехать.
-Я хочу в Париж. Когда-то я жила в Париже. Там похоронены моя мать и мой отец.
-Хорошо, я поеду с вами.
Берта не удержалась от радостного восклицания:
-Мы можем себе это позволить?
-Дорогая Берта, вы богатая женщина.
-Очень богатая?
-Неприлично богатая. Общая стоимость тех драгоценностей, которые я увез в Америку, составляет примерно три миллиона долларов. Еще два миллиона мы получим за те драгоценности, что продадим в Париже.
-Я сегодня же займусь укладкой багажа.
-Завтра утром около одиннадцати летит самолет компании «Эйр Франс».
-Я успею проститься с Уитой?
-Проститься мы успеем только с Аннингом. Вчера он забрал Филипа из приюта. Удивительно не то, что сирота никому не нужен, а то, что когда находится великодушный человек, который решается усыновить слепого ребенка, в игру вступает бюрократия и делает все возможное, чтобы усложнить процесс или помешать это сделать. Слава богу, у Ричарда есть связи, но ускорила все дела небольшая взятка. Полагаю, уже сегодня вы получите право опекунства над Филипом. Давайте после обеда поедим к Альберди, он обещал свести нас с самым знаменитым в Буэнос-Айресе ювелиром, мы должны ему кое-что показать, чтобы заручиться его покровительством, и в конечном счете, получить рекомендательное письмо к влиятельному парижскому ювелиру. Без такого письма нам трудно будет продать камни.