-Убей его! Убей! – завопила она и протянула ко мне руки в мольбе. Этим жестом она как бы отстраняла все, что могло умерить силу этого чувства.
Притом что она была не в себе - мне случилось увидеть ее растрепанной и дрожащей, в рваном пеньюаре, - эта настойчивая просьба была вполне осмысленной.
-Я не могу, - не своим голосом промолвил я, преисполненный ужаса.
-Он вернется и убьет меня.
С правой стороны пеньюар был разорван и я с некоторым смущением заметил плоскую обвисшую грудь.
-Я не могу, - простонал я.
-Когда так,- воскликнула бледная женщина,– я сама это сделаю.
Она не стала себя сдерживать и порывисто схватила со стола бронзовый канделябр. Он был такой тяжелый, что ей пришлось держать его двумя руками: мужчина от неожиданности перестал стонать. В жизни не забуду, как она занесла канделябр, посмотрела на меня и с искаженным лицом размозжила ему голову. Темная кровь брызнула из проломленного черепа во все стороны. Я содрогнулся и сделал попытку отпрянуть, но ноги мои подкосились и я рухнул на пол. Какое-то время я был настолько ошеломлен, что не мог пошевелиться: на моем лице была кровь неизвестного мне человека, капли крови были на руке, на рубашке. Я так и вижу его – лежащим в луже собственной крови.
-Они убили Вальтера и придут за мной, - сказала, с очень сосредоточенным видом, женщина.
-Кто они?- спросил я простертый на полу. У меня достало сил лишь на то , чтобы отползти мертвого тела.
-Немцы. Они свое дело знают, пошлют еще кого-нибудь меня убить, - восклицала старая женщина.
Мне стоило больших усилий подняться на ноги, слабость была такой, что я чувствовал себя бесформенным, измученным и нуждался в опоре. Я опустился на кровать, старая женщина устроилась на противоположной стороне. Она сидела спиной ко мне, я к ней боком. Мы не разговаривали, каждый был занят своими мыслями и поглощен чувствами в которых они искали свое выражение.
-Надо избавиться от трупа, - сказала женщина.
Я покачал головой в знак согласия.
-В саду есть маленький кирпичный домик, за ним вы увидите старый колодец, бросьте тело туда, - продолжила она.
Мне ничего не оставалось, как безмолвно повиноваться ей. Я был не только свидетелем убийства, но и - чего нельзя не признать, - участвовал в нем. Это на моей совести. За всю жизнь, а мне скоро исполнится двадцать семь, это был самый тяжелый грех, какой мне придется на себя принять. Я ухватился за ноги и немного протащил тело вперед, но обернувшись, увидел, что голова оставляет кровавый след и остановился. Женщина кинулась к комоду, достала из ящика полотенце, опустилась на колени и стала обматывать голову мертвого человека. Пока она этим занималась, я внимательно его рассматривал: на вид ему было чуть больше сорока, у него была маленькая голова, черты лица не отличались выразительностью, рассмотреть его лучше я просто не мог, его лицо было залито кровью, она стекала с виска на левый глаз, потом огибая нос скапливалась на верхней губе, а оттуда по углублению образованному носогубной складкой лилась на подбородок, а с него капала на шею. Поднявшись с пола женщина посмотрела на меня с измученным видом. Я взял ноги убитого и потащил его в коридор. На лестнице я остановился, нельзя было допустить, чтобы его голова билась о ступени, я изменил положении тела и уже за руки стащил тело вниз. Когда я вернулся в спальню, женщина стояла у окна и оставалась там еще какое-то время. Минута за минутой прошли в молчании. Потрясение утихло, но каждый из нас чувствовал себя обессиленным, я смотрел на фигуру женщины и подумал, что не один немец, знавший ее в молодые годы, восхищался ее красотой. В ней было нечто элегантное даже в таком возрасте. Она повернулась ко мне и спросила: