— Не Плескун, не Сергиос, не Кожаня… — пробормотал Зверко, машинально облизывая жирные пальцы.
Теперь понятно, зачем Плескун хитрил. Он… скрывал от нас Четвертого.
— Точнее — Четвертую, — поправил Зверко с прежней странной улыбкой.
— Не понял?..
— Девка. Подружка твоего катафракта.
Князь Лисей прищелкнул пальцами:
— Ну вот. Не обошлось-таки без бабы.
Тупик, снова тупик. Яркие черные брови, носик явно крупноват, быстрые испуганные глазки в густых ресницах. Даже здесь, на Руси, среди доброй тысячи светловолосых женщин юный катафракт Кириллос Мегаллос ухитрился найти себе маленькую, крепкую, широкобедрую и плоскогрудую брюнеточку, похожую на поджарую кошку, обитающую в теплом приморском городе. И правда ведь, на гречанку похожа. На амфору: широкий расплывшийся низ, тесная детская талия, тонкие ручки. Откуда в Залесье такие гены? В десятом-то веке?
— Итак, ты отрицаешь, что приходила сюда вторично?! — в очередной раз спрашивает князь Лисей. И медленно думает: тупик, тупик. Глупышка ни при чем.
Глупышка в ужасе косится на темные каменеющие трупы, дрожит и мямлит нечленораздельное. Ее возлюбленный, измыленный, взбудораженный Кирюша, топчется сзади, пыхтит, роняет вздохи и капли холодного пота:
— Высокий князь… Она была со мной все утро… Она не могла… Такая милая, честная девушка!
— Все, все, хватит, — морщится наследник Зверко. Вяло оборачивается к князю: — Деваха совсем никакая. Пробка. Не думаю, что эта дурища приходила освободить Плескуна. Ты что, не видишь, что они с твоим красавцем Кирюшей все утро ласкались где-нибудь в наспех обустроенном шалашике. До потери пульса Как машинки Зингера.
— Тогда кто? — Вещий Лисей чуть зубами не скрипнул с досады. — Кто принес плошку с едой? Мираж? Фантом? Сам Чурила Пленкович в женском обличье?
Досадливо покосился на подозреваемых:
— Вы еще здесь, дети мои? Ступайте, ступайте. Прирожденные убийцы…
Детки, шалея от ужаса, обламываясь на крутых ступеньках, бросились на выход.
— Итак, метод «шерше ля фам» не сработал, — сказал князь. — Кто же Четвертый? И почему Сергиос впустил его в башню? Может быть, Сварог все-таки запустил какого-нибудь фантома? Моего двойника?
Наследник Зверко молча слушал.
— Четвертый вошел с миской каши. — Лисей запрокинул задумчивое лицо к потолку. — Он не стал убивать Сергиоса сразу, на лестнице. Иначе расплескал бы всю баланду из миски — а этого, как мы видим, не произошло. Убийца спустился в подземелье к Плескуну. Сергиос запер за ним дверь…
— После этого Четвертый бросился на бедного Кожана и замочил матерого бандита с волшебной легкостью, — тихо сказал Зверко. — С одного удара.
— А потом Четвертый разрубил Плескуну цепь… Нет, сначала развязал ему рот…
— Ага. И вот тут-то Плескун посоветовал Четвертому оттащить тело Кожана в дальний угол. Чтобы твой Сергиос его не заметил, выпуская Четвертого из камеры. Кровавые полосы на полу видны от двери?
— Нет.
— Ну вот. Четвертый постучал в дверь камеры. Сергиос спустился со своего поста наверху лестницы. Выпустил Четвертого…
— И уважительно пропустил его вверх по лестнице.
— Точно так. Четвертый поднимался первым. На середине лестницы развернулся и — хоп. Сверху вниз под ключицу. А дальше все просто: отстегнул ключ с пояса Сергиоса. Отпер камеру. Разрубил цепь. Плескун вскочил и потребовал подтащить труп Кожана обратно к порогу — чтобы создать иллюзию схватки охранников. Потом вынул оба меча из ножен убитых охранников и испачкал их в крови. Вложил мечи в руки убитых. И — деру.
— Неувязочка выходит, — помолчав, вздохнул Данила. — Первую тарелку с едой принесла девица, еще утром. Вторую тарелку принес Четвертый. Вопрос: почему на полу только одна тарелка?
— Ну, здесь все просто, — быстро ответил князь. — Плескун взял вторую плошку с собой, чтобы замести следы Четвертого. Но тут он сделал ошибку. Схватил пустую миску.
— Конечно! Кому охота засовывать себе за пазуху целую тарелку горячей каши, — хмыкнул Зверко.
— Вот именно. Плескун не учел, что еда в оставшейся плошке не успеет остыть к нашему приходу.
— М-да… Плескун изо всех сил старался, чтобы скрыть от нас присутствие Четвертого. Видимо, этот Четвертый — очень интересная личность. Все-таки придется оцеплять местность. Только искать надо не маленького старичка с бородой. А большого рослого дядьку с мечом на поясе и с плошкой за пазухой.
— И с большим мешком на плечах…
— Мешком? Почему мешком?
— А где, по-твоему, он спрячет Плескуна?