Ул кивнул. Голодный Илья проснулся и захныкал. Ул с Ярой стали прощаться. В коридоре Кавалерия обняла Яру и тихо шепнула ей:
– Ну и главное: не падай духом! Нос должен смотреть на мир двумя бодрыми дырочками! Поводы для беспокойства существуют всегда, но главный подарок ребенку – это радостные и спокойные родители!
В тот же день, пока вооруженный до зубов Ул дежурил возле Ильи, Родион с Максом доставили в Копытово три десятка охранных закладок, которые до этого лежали за хозяйственным сараем у ворот ШНыра. Привезли их на машине Кузепыча, причем бедная «жирафа» едва ли не скребла днищем землю.
– А Кузепыч в курсе про машину и закладки? – поинтересовался Ул.
– К-к-кы… – заверил его Макс.
Родион усмехнулся, и Ул понял, что и с Кузепычем Макс говорил так же, причем из хитрости заикался сильнее обыкновенного. Макс еще в детстве сообразил, что когда начинаешь заикаться, у людей исчезает терпение тебя слушать и они соглашаются быстрее, чем поймут, о чем именно их просишь.
Выгрузив из машины припасенные ломы и лопаты, старшие шныры взялись за работу. По четырем углам дома они пробили узкие шурфы и, заложив в каждый по закладке, засыпали землей, а верхний слой еще и забетонировали. Когда бетон застынет, берсеркам, вздумай они откопать закладки, придется ударно потрудиться, да еще под обстрелом из окон.
– Т-твой дом т-теперь – самая охраняемая ты-ты-точка во всем м-мире. Во всяком с-случае от ведьмарей и эльбов, – сказал Макс, опираясь на лопату и вытирая пот со лба.
– Сколько закладок осталось? – крикнул Родион Улу.
– Ты громче покричи, конспиратор. Вон уже местные зашевелились, ночью придут откапывать клад, – усмехнулся Ул, кивнув на какого-то мужичонку, который, подчеркнуто не глядя в их сторону, уже в третий раз проходил мимо. – Шесть штук еще…
Еще несколько закладок они спрятали по дороге к автобусной площади и у магазинов, а последнюю – у детской поликлиники. Закончив работу, Родион и Макс вернулись в ШНыр, а перед этим завезли домой Макарова. Мастер починил все арбалеты, кроме двух, которые пустил на запчасти.
Ул, оставшийся дома, разложил арбалеты по подоконникам, сильно потеснив фиалки Яры.
– Неплохо получилось! – оценил он, обозрев свою работу. – Жаль, денег у нас маловато! А то можно было бы купить пару-тройку мешков сахара – и тоже их на подоконник. Бьешь из укрытия – и ни один болт в тебя не прилетит. По всем правилам оборудоваться, чудо былиин!
– А почему сахара? Почему не песка? – спросила Яра.
– Потому что сахар – он и есть песок. Еще мешок гречки. Тогда можно будет год не ходить в магазин… Сидишь отстреливаешься, чаек пьешь с сахарком… И тут же из пробитого мешка тебе прямо в кастрюльку сыплется гречка.
Яра фыркнула. Ничего себе мечты у Ула! А как хорошо и спокойно было несколько дней назад! Сама себе хозяйка, желтая колясочка, новенькая кроватка – а теперь ее уютная квартирка похожа на крепость в осаде! Всюду арбалеты, мужики какие-то ходят в уличной обуви, мебель сдвинута к стенам. Может, Ула такие ситуации и забавляют, но ее точно нет.
Вечером, когда Ул вышел вынести мусор, припаркованная неподалеку машина дважды коротко просигналила. Окно машины приоткрылось, выглянул какой-то человек и кивнул Улу на дальние гаражи. Ул постучал пустым ведром о мусорный бак, незаметно огляделся по сторонам и направился к гаражам. Знакомый автомобиль уже стоял там, выпуская из выхлопной трубы белое облачко и редко капая непереработанным бензином. Ул обошел машину, открыл дверцу и, убедившись, что на заднем сиденье никого нет, сел рядом с водителем.
– Привет! – сказал он.
– Привет, коли не шутишь! – отозвался водитель.
Это был Ларри, знакомый Ула из форта берсерков. Ларри было лет сорок. Лысенький, потертый, круглый и совершенно незаметный. Ходил всегда бочком, улыбался мягко и уклончиво, ездил на машине с заляпанными грязью номерами.
Когда-то давно Ларри был шныром, потом подсел на псиос и попал в форт к берсеркам. У берсерков ему не понравилось. Он перекочевал в финансовый форт. И там не ужился. Переместился к Белдо, и задержался у Дионисия Тиграновича надолго, хотя магией не владел. Однако капризный старичок Белдо из всех глав фортов был самый дальновидный. Он понимал, что у всякого взрослого человека есть свои сложившиеся правила, темпы, привычки, способности. Свой коридор жизни, в котором человеку уютно. Пусть конь скачет, а корова дает молоко. «Бери у каждого то, что он может тебе дать, и закрывай глаза на все остальное!» – это был основной рабочий принцип Белдо. Долбушин же с Тиллем регулярно пытались заставлять коров скакать, а коней мычать.