Вопрос был сложным. Он явно не предназначался начинающей целительнице. Молчавший до этой минуты Хаукон заметил:
–Это вопрос практический, господин Рангел. Даже не каждый опытный целитель с первого взгляда отличит…
И осёкся. Он встретил взгляд королевского целителя и спохватился – надо было быть идиотом, чтобы поспорить с ним. Очевидно же, что Рангел, обнажив свой интерес к роду Дамгор, показал не только свою слабость, но и интерес короны. А Аделе оказалась непричастна к этому роду. Вывод? Аделе надо было не допустить выше. Это было не от зла, это было подсознательно, а ещё немного – от досады.
Но Хаукон не сразу сообразил и вмешался. Осознав, отступил и дополнил своё нелепое возражение:
–С другой стороны, целители должны быть выше простых смертных и уметь определять всё и сразу. Ведь им же работать с людьми.
Аделе не поняла этого. Она судорожно искала ответ. Ответа не было. В конспектах, лекциях, учебниках ничего не писалось об отличиях.
На помощь пришла Бланка:
–Вопрос, в самом деле, сложный, я вас, пожалуй, натолкну на мысль. Итак, в чём опасность яда?
Аделе совсем потерялась. Опасность яда в том, что он несёт смерть. Но это же не может быть ответом?
–Его сложно распознать, – наконец догадалась. – Нужно точно знать или предполагать как можно более точно, каким ядом отравлен человек.
Бланка кивнула:
–Вы правы. Но ещё одна опасность?
Аделе взглянула на Иверсен, но та молчала, скрестив руки на груди. Аделе ей нравилась, но ссориться с волей королевского целителя было себе дороже. Да и к чему? Иверсен готовилась к тому, чтобы достойно уйти на покой. И здесь не стоило наживать себе врагов. Будь она моложе, конечно бы ещё вступилась. Но сейчас ей хотелось покоя, ей хотелось надёжности. А королевский целитель был единственным, кто мог этой надёжности и безмятежности помешать. В его власти было лишить членства в Магистрате кого угодно. А это, в свою очередь, лишало бы Иверсен обеспеченных лет дожития.
Потому она предпочла принести в жертву Аделе. В книгах о целительстве всегда проповедуется мысль, мол, целитель должен быть самоотверженным. А в «Трактате о добродетели целителя» и вовсе есть такая фраза: «целитель должен всегда вступать в спор, иначе он не целитель, а подражатель. Целитель всегда должен отстаивать то, что видит, защищать, даже если придётся отдать свою жизнь, больного».
Но Адель не была больна. Её просто сносили на представлении. И эти мысли оправдывали Иверсен для себя самой. Она считала себя прирождённым целителем, но никак не могла сейчас вступиться. Трактат писали древние люди, которые не знали, что в жизни бывают разные обстоятельства.
«Не я, я не заступлюсь. Ты ещё поднимешься, ты молодая», – думала Иверсен и стояла, скрестив руки на груди.
Но этого не понимала Аделе. Она ждала помощи, надежды, заступничества от Иверсен, которая так радушно вроде бы начала с ней.
Аделе взглянула на Вендулу. Та была молода. Но и она не заступалась и не помогала, не показывала, что вопрос королевского целителя невозможен к точному ответу. Если Иверсен боялась за свою старость, то Вендула боялась за свою молодость. Она понимала, что королевский целитель не вечен, да и даже если убрать это, всё равно – к чему ссориться со столь могущественным человеком? да и ради кого? ради какой-то целительницы? ну лучшая она среди своих, хвалят её знания, так и что? Будет кто-то другой.
Бланка мрачно молчала. Она явно сделала что могла. Её взгляд буравил лицо Аделе, как бы призывая её догадаться о чём-нибудь. Но Аделе догадаться не могла. Она знала множество книг и статей, но не знала жизни. Она не понимала за что так с ней. Она не понимала, что значит блажь и каприз того, кто сильнее.
Рангел с ответом не торопил. Он просто ждал когда Аделе сдаться. Тут правильный ответ мог бы дать только он сам. Наиболее полный ответ и то – зависит от удачи это отличие.
Хаукон выражал всем своим видом нетерпение и недовольство. Он хотел бы, чтобы Аделе поскорее покинула залу и закончилась эта история, жалел и о том, что вылез со своим замечанием. Ну что сделать – его обязанности включали в себя больше работу с бумагами и текстами. Потому он и не сразу схватывал минуты, когда надо сказать, а когда промолчать.
Аделе посмотрела на Шенье. Если он ей улыбнулся, может быть, он и заступится? Она не знала, чем была вызвана на самом деле улыбка Шенье, так что была полна надежды. Неожиданно надежда оправдалась. Но не от того, что Шенье был расположен к ней, а от того, что Шенье на дух не переносил Рангела и считал, что тот слишком долго занимает такой важный пост.