Я вытащил из внутреннего кармана платок с горстью монет из бутылки сестры, которую взял при побеге, положил в него два серебренных пфеннига Лизы. На вес платок был внушителен. Аккуратно положил его на стойку и развязал концы. Горка рассыпалась тихо, звякнув о полированное дерево. Наверное, это было неправильно - выкладывать все монеты сразу, но хорошая мысля, как известно, нагоняет нас уже после случившегося.
Поправив очки, трактирщик одним указательным пальцем стал перебирать монетки. Я и сам впервые вблизи рассмотрел то, что отсыпал из бутылки. Тут были и наши российские десятирублевые с золотым ободком, и советские двадцатикопеечные, грузинские лари и армянские драмы, видно, мелочь из карманов после загранкомандировок сестра опустошала в эту бутылку. Три монеты по два евро с портретом Данте блестели никелем. На общем фоне выгодно выделялись отечественные биметаллические червонцы. Вид всех этих монет поставил в тупик господина трактирщика. И он задал вопрос:
- Вы много путешествуете? – И посмотрел, ища мой взгляд поверх своих очков, которые каким-то чудом держались на кончике его круглого носа картошкой. Я не стал отводить глаза и ответил уклончиво:
- Не столько, сколько хотелось бы. – Понимай как хочешь.
Сделав вид, что он удовлетворился ответом, трактирщик перевернул еще несколько монет. Пара серебренных пфеннигов отодвинулись в сторону в первую очередь.
— Я бы мог взять часть монет в оплату. А об остальных я должен проконсультироваться. Одни из них такие редкие, что я боюсь вас обмануть.
«Как же! — подумал я. — Заливай. Редчайшие». А вслух сказал:
— Давайте так, возьмите с меня за три дня с обедом. А как наведёте справки, то продолжим.
— По рукам. Деловой разговор делового человека. — И, довольный, он отобрал себе в ладонь пятьсот армянских драхмов,лизины серебрянные, монету в два лари и десятирублёвку «Удмуртская республика» с девушкой-птицей на обороте. И как бы невзначай рука потянулась к двухевровой с головой Данте. Но я просчитал его маневр еще заранее, когда он перевернул ее в первый раз и глазки его заблестели. Накрыв платок своей ладонью, произнес:
— Кажется, достаточно. — И убрал остаток во внутренний карман.
Рука с теперь уже его монетами исчезла под стойкой, и оттуда уже вынырнула с чистым полотенцем.
— Может, отобедаете с дороги или пива? — Довольная улыбка не сходила с его лица. Увидев мою незаинтересованность, продолжил. — Есть черный чай, кофе, сбор трав с сушеными фруктами из Азии. Фрукты куплены у лучших торговцев, а травы местные. Собирают моя мама и жена. Очень рекомендую с дороги. Бодрит и снимает усталость.
Я кивнул:
— Давайте травы. И правда, нужно немного расслабиться.
— И пирог с кроликом. Отличный свежий пирог с крольчатиной. Знаете, кролики — беда наших мест. Но мясо у них отменное. Фермеры охотятся на них и продают мне.
Сказав это, господин трактирщик скрылся за дверью, а я, усевшись поудобней, стал рассматривать таверну. Сразу за стойкой были полки с разномастными бутылками и бутылями. Кувшины и кувшинчики. Справа — этажерка рюмок, блюдец, тарелок. Тут приютилась кофеварная машина, я такие видел на выставке и у нас в продаже. Она похожа на лабораторный прибор. Две колбы, одна над другой и спиртовка. Суть в том, что кофе готовится в верхней, а во вторую втягивается уже отфильтрованным. Медные и латунные кольца, подставка из резного красного дерева, придавали ему вид алхимического инструмента и какую-то таинственность. У нас в магазине такая вещь называлась королевская кофемашина.
На крючках висели глиняные пивные кружки. Вдоль стен на разной высоте располагались подставки с канделябрами и керосиновыми лампами, с отражателями и без. Потолок над ними покрылся жирной копотью. На самом верху над стойкой прикрутили голову дикого кабана с выдающимися клыками. Плохое состояние чучела очень бросалось в глаза. Все носило следы былой роскоши, в силу каких-то причин пришедшей в запустение, но хозяева пытались, как говорится, держать марку. Узкие оконца были застеклены ромбиком, небольшими, с две ладони стеклышками. Некоторые из них были цветными, видимо, раньше разноцветные преобладали и они выполняли какой-то рисунок, но со временем их заменяли дешевыми, мутноватыми. На стенах висели полки с блюдами и большими тарелками, на которых изображались жанровые сцены из сельской и городской жизни, сцены охоты и пейзажи. Женщины в вычурных нарядах, кавалеры в доспехах.
Но привлекло меня блюдо, находящееся в буфете за закрытыми дверцами. Огромных размеров, по форме ближе к эллипсу, наверное, на него уместился бы поросенок, но это не главное. По краю бежал орнамент из плюща и бабочек с переплетением лент, на которых были надписи. На эстампе изображена процессия, значения которой я не мог понять. Два синьора, вооружённые алебардами, шли в авангарде, в шаге за ними — знаменосец с штандартом, на котором был четырёхлистный клевер, увенчанный мальтийской короной с красной шапочкой, и лента с девизом. Дальше — мальчик, то ли паж, то ли слуга, одетый так же, как предыдущие персонажи, вел под уздцы белого коня в богатой сбруе и ковровой попоне. Все конские атрибуты, в которых я ни капли не разбирался, были украшены бахромой, кистями и металлическими бляшками. На коне по-дамски, свесив ноги на левый бок, сидела обалденно красивая женщина в закрытом светло-зеленом платье, спускающимся до кончиков туфель. Левой рукой в белой перчатке она придерживалась за луку седла, а в правой держала непонятный мне предмет. Воротник из перьев и колье подчеркивали красоту шеи и плеч. Причёска была собрана в высокую башенку, волосы покрыты серебряной нитью с крупными жемчужинами. Фероньерка с крупным камнем на лбу и серьги выполнены в одном комплекте, это я уже как ученик антиквара увидел сразу. Следом за ней следовали господа в пестрых одеждах и тяжеловооружённые войны.