— Это Юзеф. У него жена и дочь танцевали. И умерли. Вот бедняга и пропивает свое имущество.
— Что они сделали, я неправильно понял вас? — не поверив своим ушам, переспросил я.
— Вы, видимо, очень издалека прибыли к нам. Как мне обращаться к вам?
Я почему-то, не задумываясь, ответил, даже неожиданно для себя:
— Игорь. Дон Игорь.
— Игр, дон Игр. — как бы пробуя слова на вкус, повторил трактирщик. — Так вот, в наших землях еще одна чума, будто орды нам мало, святые братья гневаются за наши грехи и посылают нам новые и новые испытания. Случается так, что женщина или мужчина начинают танцевать, просто так, на улице, без музыки. И этот танец может длиться сутки, а то и больше. Порой до трех дней. Танцующий не может ни есть, ни пить. Не в силах он остановиться, держать его тоже не имеет смысла, если его долго удерживать, то ртом идет пена, и он задыхается. К танцующему могут присоединиться и смотрящие. И тогда уже это бедствие. В Меце так зимой танцевало сразу тридцать восемь мужчин и женщин. Там же были жена и дочь нашего Юзефа. Они умерли, танцуя. Теперь он пьет и сидит вот так целыми днями.
Из дверей на кухню к нам подошла девушка лет восемнадцати. Та, что торговалась за кроликов.
— Комната готова. Второй этаж направо, зеленая дверь. — Она посмотрела на меня из-под густых бровей и сделала еле заметный кивок головой.
— Моя дочь, — представил девушку мужчина. — Твои пироги понравились дону Игру. Проводи господина путешественника в комнату и помоги мне с ужином.
Девушка показала мне дорогу на лестницу и повела за соб
7
По узкой, скрипучей, крутой лестнице, идущей вдоль внутренней стены обеденного зала, мы поднялись на второй этаж, повернули за угол и ещё раз поднялись по невысоким ступенькам и полутемному коридору с дверями разных цветов. Из зеленой двери торчал ключ, и она была приоткрыта. Под потолком из деревянных брусьев и балок висела керосиновая лампа. Справа в углу стояла большая высокая заправленная кровать с множеством подушек. И рядом — вычурный шкаф с расписными дверцами. Посередине стол и стеклянный графин, канделябр с новыми свечами, пара стульев. На противоположной глухой стене от кровати был маленький камин, на каминной полке стояли тарелки и кружки. Слева от очага был секретер, а поверх него находился письменный прибор. Напротив входной двери было широкое окно и выход на балкон, выглянув с которого я увидел под собой крыши сараев и дорогу на Мец, которую показал трактирщик. Девушка стояла посреди комнаты с наклонённой головой, ее руки были на уровне живота, и пальцы что-то перебирали. Помня традиции зарубежных гостиниц, я полез за мелкой монетой.
Вытащил первый попавшийся кругляш — им оказались десять рупий банка Индии. Крадущийся тигр на фоне пальмы, с желтым ободком. Протянул его девушке, ее щеки вспыхнули, и она быстро затараторила, глотая окончания:
— Туалетная комната в конце коридора. — Она показала направление рукой. — Ванная на первом этаже. Но предупреждать нужно заранее и за отдельную плату, ужин — после колокольчика. Можно попросить принести его сюда.
Она не торопилась брать деньги. И меня это озадачило.
— Хорошо. А если у вас, что почитать? Видите ли, я вечерами не могу заснуть и привык читать. Может, одолжите мне что-нибудь?
Девушка подняла удивлённое личико на меня и произнесла:
— У меня есть немного книг, но вряд ли они вам понравятся. Я могу принести, если вы хотите.
— Тогда принеси мне учебник, географию или историю. — Я сунул ей в руку монету. — И роман. На твой выбор.
— Хорошо, учебник я возьму у сестры. — Девушка смотрела на меня озадачено. Видно, такие путешественники ей еще не попадались. Она развернулась и вышла, на ходу засунув денежку под передник. Я расположился, то есть, снял куртку и повесил ее на спинку стула. Откинул постельное и изучил кровать. Не найдя следов пребывания кровососущих, упал и задремал.
Разбудил меня колокольчик — выяснилось, что я проспал несколько дольше, чем рассчитывал. Накинул куртку и спустился к стойке. Есть особенно не хотелось, но по себе знал, что это только спросонья и быстро пройдет.
За стойкой меня ждал приветливый трактирщик. Седые бакенбарды его были еще пушистее. Я уселся, и передо мной поставили фарфоровую тарелку с рагу, положили ломоть хлеба и металлическую ложку. Видно, это было знаком какого-то уважения, потому что за столом рядом два молодых парня кушали из деревянных мисок деревянными ложками. Парни попивали пиво, от которого несло кислым, и негромко переговаривались. Речь шла о работе на каком-то серьезном мероприятии. В глаза бросилось, что все они были с ножами внушительных размеров, которые болтались на поясе.