Но собеседник неправильно понял мои слова.
—Эти вещицы чистые. Это я тебе как на исповеди говорю — честно и без боязни. Сергей Саныч сам мне их принёс. У меня квартира в городке. Она на сестру была записана. Сестра померла, царство ей небесное, — при этом он перекрестился и налил себе стопку. Выпил, даже не поморщившись, и, не закусывая, продолжал. — А у меня с северов лёгкие шалят. Ну, я и записался на приём к врачу, провериться. С вечера уехал, выпросил у хозяев выходной. Помылся, значит, и спать лёг, а ночью, в пять — стук. Открываю — Саныч, грязный, мокрый, хоть выжимай, я его впустил. Он не объяснял ничего, спрячь, говорит, вещицу мою. А сам почистился, я ему вызвал такси, и он уехал. Я, конечно, глянул, что в свёртке — мало ли там ствол. Не охота мне паровозом в мои года снова Сибирь-матушку покорять. Смотрю — безделушки. Таких у Серёги два этажа. Ну, хожу-молчу, про разговор ни гу-гу. А он сам подходит и говорит: «Свёрток мой как там поживает?». Я говорю: «Хорошо. Пить-есть не просит, лежит». А он говорит: «Фёдорыч, друг мой, выкинь его, а лучше — утопи». И всё. Но выкинуть у меня сразу рука не поднялась, красиво сделано. А потом Саныч скопытился. Я думаю, пусть как выходное пособие будет. Продам и поживу. Пенсии-то, сам понимаешь, у меня никакой. А работать — старый я уже. В богадельню мне не охота, я ещё и выпить люблю, и мяса поесть. А там что — овсянка, так я её наелся в лагерях. Лошадям в морду смотреть стыдно.
Мы помолчали. Я взял, налил себе стопку коньяку и выпил. Потом взял салфетку и написал на ней цифру. Это мои сбережения за несколько лет. Протянул салфетку Фёдоровичу. Тот просмотрел и сказал: «Негусто».
— Если больше, то это не ко мне. Могу свести с людьми, а там как договоритесь.
Иван Фёдорович усмехнулся.
— Это я сам могу, свести с людьми. Вот людей-то я и боюсь. Ведь права мои на эти вещицы — никакие. Отымут, волки, только заикнись. Нет деловых людей у меня, сам потому что не при делах. Вот такая тавтология получается. Ладно, давай подумаем, как мне всё это красиво оформить. — При этом он бросил свёрток в пакет и сунул его мне в руки.
— Таскай, владей.
2
Приехал утром рано, день отоспался, вечером просидел за компом, выяснял, сколько может стоить моё приобретение. С лупой изучал каждую деталь. Достоверной информации по теме не нашёл, но явно не переплатил, и это радовало. Собирать свою коллекцию не хотел. А вот отложенных на машину денег становилось жалко. Возникло несколько вопросов. Зачем хранить эти вещи в таком виде? Этот чехол явно предназначался не для близких путешествий и никак не для выставки таких красивых вещей. Для них, скорее, подошёл бы футляр из бархата или стеклянная колба с подушечкой. Где остальные вещи из коллекции, и почему в Интернете нет никакой информации по этим предметам? Мои размышления ни к чему не привели — лишь только к тому, что пока про это лучше помолчать.
На работу вышел, как договаривались. Сдал статуэтки по описи и пошёл к Львовичу на доклад. Ниночка меня встретила странной улыбкой и сказала:
— Тебя ждут, хотела уже бежать искать тебя. Что, опять накосячил?
Я пожал плечами и вошел в кабинет. Константин Львович сидел на своём месте, а сбоку от него сидел мужчина в вельветовом пиджаке, лет под сорок, с легкой небритостью на лице. На столе лежала кожаная папка.
— А вот, собственно, и Игорёк. — Львович махнул в мою сторону рукой. — Тут тобой полиция интересуется. Уже хотели за тобой Нину посылать. Так сказать, на ловца и зверь — присаживайся.
Вельветовый встал, протянул руку и представился, но, называя фамилию, кашлянул, и я понял только то, что он капитан.
— Да я, собственно, без протокола. Мне нужно выяснить обстоятельства одного дела. — Он сел на место, и я последовал его примеру. — Вы знакомы с Суриным Иван Фёдоровичем, тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения?
— Нет, — ответил искренне.
— А можете объяснить, как у него оказалась ваша визитка? Там ваш телефон подчеркнут.
— А, садовник, — сделал я изумленное лицо. — Я не знал, что он Сурин, да мы и не знакомы, он мне воду в омыватель помог долить. У меня командировка совершенно неожиданно образовалась. Константин Львович не даст соврать. Я бензин залил, а воду в бачке не глянул. На трассе жуки всю лобовуху омлетом испачкали, потом пыль налипла, вот и попросил водички, а пока стояли, я ему визитку и сунул. Но не деньги же мне ему за два литра воды давать. Как-то так.
Но, видимо, мой ответ не впечатлил вельветового пиджака. И он продолжил: