Лучники дали первый залп, накатывающая волна завыла, закричала, вой раненых смешался с улюлюканьем нападавших во что-то дикое и чудовищное, страшное своей нечеловечностью, источником которой всё-таки являлись люди. Лучники дали второй залп уже по приблизившимся, и упавшие на бегу тела кубарем катились и сбивали с ног товарищей. Продвижение немного замедлилось, темп сбился, но масса наступающих сзади толкала передних. Лучники сделали третий залп и по свистку ушли в проходы между отрядами, чтобы встать позади и бить навесом. Волна накатила на передний наш ряд, воины приняли удар на щит, как регбисты останавливают соперников, задние помогали передним устоять на ногах, и сразу же пошла работа оружием из-за щитов, в наступающих полетели дротики, а по головам их били алебарды и багры третей шеренги. Поднялся неимоверно дикий рев и крик. Арбалетчики ударили с крыш и верхних этажей. Все для меня происходило как в замедленном фильме: баронет со свистком, отдающий команды, Ульрих с Отто и Клеменс, позади своих отрядов с оголёнными мечами. Я тоже пытался что-то сделать, но не мог найти свое место в этой кутерьме. Я только обнажил клинок и встал рядом с лучниками. Рыжий детина, весь в веснушках, с луком без суеты брал стрелу, вкладывал ее, быстро натягивал и, чуть задержав, выпускал. Его монотонность и спокойствие вселили и в меня какую-то уверенность, что все закончится хорошо. Оглянувшись по сторонам, я увидел, что через баррикаду с другого конца улицы, перелезает с десяток людей. Я закричал во все горло на русском, лучники оглянулись, мой крик привлёк Клеменса и Отто. Рыжий лучник выстрелом свалил бегущего мужчину, а следом две женщины бросились на меня, меня спасло от быстрой смерти, наверное, лишь то, что владеть мечом они умели еще хуже, чем я. Первая держала клинок на уровне лица, двумя руками и с криком пыталась воткнуть его мне в грудь, ее лицо, грязное и полное, было перекошено яростью, исцарапанная грудь оголилась и вываливалась из порванного платья, я инстинктивно чуть отклонился влево, женщина провалилась корпусом и, наткнувшись на мое колено животом, полетела плашмя. Ее встретил подоспевший Отто своим клинком. Бить женщин нехорошо, и этому меня учили с детства, но сейчас я не видел перед собой девушек, это были люди, которые хотели моей, лично моей смерти, а я никак не собирался им в этом помогать. Угроза была явной и целенаправленной, и руки действовали заученно, мозг как бы включил совершенно другой режим, мне только приходилось фиксировать происходящее, а не переживать его. «Сначала выживи потом будешь думать». Подружка первой была моложе, почти подросток, худенькая, она начала махать тесаком, наподобие мясницкого большого ножа, делала это, наоборот, с отрешённым видом. Взмахи ее были как раз неуверенными и неестественными, через силу. Выбрав момент, ударил ее гардой в лицо. Сделал это намерено, рубануть или проткнуть ее я не решился, несмотря даже на ее попытки убить меня. Она перевернулась на спину, отлетела к стене сарая и замерла.
Тем временем во дворе все было покончено с прорвавшимися с тыла. Некоторых застрелили арбалетчики с крыш, троих прикончили патрульные. Атака на центральной улице тоже была отбита. Клеменс и Отто вытирали мечи соломой. Наступающие в один момент прекратили бой и молча покинули место битвы, оставив убитых и раненых.
Наши коробки, ощетинившись копьями и мечами, оставались на месте, опасаясь повторной атаки, лучники выдвинулись вперед. Отто, взяв пять арбалетчиков, занял баррикаду, через которую недавно пытались проникнуть и ударить нам в спину, но и за ней тоже было пусто.
Брайнер сел на ступеньки трактира, поставив костыль между ног, сказал:
— С почином вас, светлый дон. Сдаётся мне, для вас это первая битва.
Я не стал врать и кивнул. Адреналин в крови зашкаливал, и это было заметно. Хоть весь бой я и простоял в задних рядах и никого не убил, меня трясло мелкой дрожью. Раненых перенесли к палатке хирурга, убитых ополченцев уложили в сарай. Тела нападавших складывали во дворе, в воздухе пахло смесью крови железа и то ли мочи, то ли ацетона. Было слышно, как женщины плачут там. В сарай прошли фигуры в длинных черных балахонах и капюшонах.