— Но вы разговаривали. О чем?
— Знаете, наша беседа длилась не дольше минуты. Пока вытекала вода из канистры. Сами посчитайте. Два литра воды сколько будут булькать. И в чем, собственно, дело? — начинаю возмущаться я. Львович тоже вопросительно уставился на капитана. И тому, видимо, это не понравилось. И он продолжил, но уже в другом тоне.
— Умер ваш знакомый. Вот выясняем все обстоятельства. Кто видел, о чём говорили. Так о чём говорили, не предлагал ли он вам купить у него что-либо?
— Купить? — переспросил я. — Цветы? Вы о чём?
— О предметах антиквариата, — раздражённо ответил капитан.
— Нет. Не предлагал. Сказал только, что увольняют его, а дом продают. Жалко дядьку, –искренне сказал я. — А когда это произошло?
Пиджак проигнорировал мой вопрос, но тут вмешался Львович.
— Если есть подозрения на нашего сотрудника, прошу тогда, давайте по закону. У нас есть юристы, и мы не позволим так оговаривать наш торговый дом. Какие конкретно вещи пропали? Когда? Сколько? А так вот подозревать нас в скупке краденого? Увольте. Конкуренция конкуренцией, а палку перегибать не надо. Мы тут тоже на работе. А то завтра во всех газетах будет: «Лев» обокрал вдову». Это вы мне тут не надо. — Константин закипал. Я, чтобы выровнять ситуацию, сказал капитану:
— Мы расстались, не поговорив и пяти минут. Думаете, он бы первому встречному стал толкать украденное? Бред. Вернулся я в город в пять тридцать, на кольцевой стоят камеры — можете проверить. Ещё есть вопросы?
— Нет. Пока нет. — Капитан взял кожаную папку и вышел.
Константин Львович вытащил из холодильника две бутылочки Бон Аквы и одну катнул мне по столу. Открыл свою и, сделав несколько глотков, сказал:
— Так что там произошло?
— В смысле? — я глотнул водички.
— С этим садовником, что он там хотел продать.
— Вы смеётесь, Константин Львович, что я там мог купить? Там вещи в доме с шестью нолями. Вы сами знаете, сколько вы мне платите, минус на пожить и квартира. Если б он там что-то крал, лежали б мы сейчас мордой в пол и вопросы бы нам задавал не капитан. Не дай Бог, конечно. Но это не про нас. Вы сами верно сказали, пусть скажут, что ищут, сколько стоит. Может, там и правда кто-то умер, но я-то каким боком? Если подозревают меня, ну пусть хоть отпечатки бы взяли. А так пришли, настроение испортили и ушли, ни протокола, ни подписи. Здрасте, привет и всё.
Львович успокоился и сказал в трубку Ниночке:
— Сделай кофе, — потом добавил: — Два. Знаешь, я от такого нервика аж проголодался. Будешь бутерброд? Давно меня не кошмарили, отвыкать стал.
Он положил передо мной на блюдце кусок батона с колбасой и сыром. Вошла Ниночка и поставила кофе. При этом ободряюще мне подмигнула. И прошептала:
– Держись.
Я понял, что она частично уже в курсе. Наверное, подслушивала разговор чтобы не выпадать из темы.
— Приятного, — прошептала она и подвинула мне чашку. Потом так же грациозно вышла, при этом ее туфли-лодочки вставали ровненько друг за другом. Шеф этого даже не заметил. Женатый на своем торговом доме, он, по-моему, и не делил людей уже на мужчин и женщин. Значит, вся эта демонстрация была для единственного зрителя — меня.
Я отпил кофе и откусил бутер.
— В доме вещи собирают, всё упаковывают. Много чего есть интересного.
— Забудь. Если весь этот спектакль не глюк, то это явный посыл. Территория занята, и нам там не рады. Займись старым проектом — реставраторской мастерской. Приглядись свежим взглядом. Поговори с людьми. Найди энтузиастов, пообещай поддержку. Сейчас спрос на винтажную мебель. Можно в струю попасть.
— Хорошо, — сказал я. А самому запали слова Львовича, спектакль. «Э!», — сказали мы с Петром Ивановичем. Вспомнил я школьные спектакли, в которых я принимал участие, и Классика. Какого чёрта полиция бегает сама и задает вопросы — раз. И чё это так быстро стали соображать и работать наши органы — два. Эх, что-то тут не сходится.
Допил кофе и заверил шефа в том, что всё понял и переключаюсь на новую работу. Вышел и присел на стул возле Ниночки. Она откатилась на своем кресле из-за стола и, закинув ногу на ногу, демонстративно захлопала ресницами.
— Да вы в почёте у Кнстнтина Льфофича. Вас кофеем угощают и бутербродами. Двигаетесь вверх. Скоро на нас и внимание перестанете обращать. Мимо будете без стука проходить.