— На всех, кроме вас. Вас забыть невозможно.
Она прыснула смешком, сделав вид, что услышала что-то оригинальное.
— Нина, скажите, а как зовут полицейского, который приходил?
— Вот мы уже и на «вы»… — Она опять засмеялась, показывая белые зубы.
Я понял свою оплошность и тут же исправился. Поймал её ладонь между своими и, притянув немного сильнее, чем разрешали приличия, так, что её кресло покатилось ко мне. Нога слетела с ноги, и ее коленки оказались снаружи моих. Читаю в её глазах удивление и небольшой испуг. Как быстро Ниночка из охотника-ловца превратилась в жертву. Пульс слышится в ее тонких пальцах, зрачки расширяются, дыхание замирает. Тяну ещё немного, и она подается вперед, целую быстро ладонь и встаю.
— Я старый солдат и не знаю слов любви! Но когда я впервые встретил Вас, — процитировал я Козакова.
Хищная кошка выглядит немного растерянно. Быстро смеется, показывая красный рот и белые зубы.
— Так как звали полицейского? Вы удостоверение видели?
— Звали, звали… Ах, звали его Рыбкин, капитан. Удостоверение не видела. Позвонили с утра и попросили заказать пропуск на капитана Рыбкина. Я и заказала.
— А кто звонил?
— Ну, полиция и звонила, наверное. Кто в таких случаях звонит. Я не успела спросить, а перезванивать в полицию постеснялась, — как на духу призналась Нина.
— Скажи, Нина, а кто жена капитана Рыбкина?
— Ну, наверное, Рыбкина, а что? Что-то не так?
— Нет, всё так, спасибо. А у кого пропуск заказывала?
— Василь Василича. Да что не так-то? Можешь сказать?
— Все нормально, не переживай. Просто знакомый умер, вот и перенервничал, — всё равно Ниночка узнает у шефа эту инфу. А так спишет моё неадекватное поведение на нервное потрясение, если моя выходка показалась ей странной.
Вниз на первый этаж. За оргстеклом — ребята в голубых рубашках и форменных брюках, сидят, пялятся в мониторы. У всех кружки Нескафе «С 23 февраля» и фотографиями. Подарки от арендаторов здания, эти принты на кружках делают тут же на первом этаже. Прохожу к Василь Василичу, все знают меня и чей я родственник, а знать такие вещи — их работа, поэтому мое появление для них больше развлечение, чем напряг.
— Привет, — здороваюсь с парнями.
— Привет. — Недружный хор отвечает мне, и скрипучие кресла разворачиваются мне навстречу.
— Привет, боец. Каким ветром? — Василь Василич, усатый дядька за сорок, — единственный в пиджаке. И только потому, что слева в кобуре у него боевое оружие.
— Василь Василич, скажи, а полицейский может пройти в здание по служебному удостоверению?
— Так как представители полиции могут быть приравнены к детям, то с вас по пять копеек, конечно, могут. Вон, на стене целая страница инструкции висит. Кто может. Удостоверение перепишем, и иди спокойно.
— А сегодня кто-нибудь проходил?
— А что случилось? — вопросом на вопрос ответил Василич.
— Жду ДПСника. По одному делу.
— Наглеешь, Игорёк, наглеешь.
— Чего это? — не понял я шутки.
— Вот к тебе и ДПСники уговаривать ходят. А нас они просто ловят. — Коллектив дружно засмеялся над шуткой шефа.
— Да там про другое. Там по крузаку нашему проблемка. Обещал подойти, а всё нет, и нет. Вот и беспокоюсь. Думаю, вдруг прошёл и заблудился.
— Не, не было из милицейских никого. Все по пропускам. Если будут, маякнуть?
— Выручишь, Василич. Спасибо.
Я вернулся в свой кабинет, вскипятил чайник, бросил бутон связочного зелёного чая в стеклянную кружку, залив кипятком, и стал наблюдать как расправляются листья. Как окрашивается медленно настой в соломенный цвет. Отхлебывая кипяток, стал размышлять.
Определенно вырисовывалась параллель между моим приобретением и появлением лжеполицейского. То, что это чистой воды развод, я был уверен, — простая схема в два хода. Оставалось выяснить одно. Правда ли мертв Фёдорович. И если да, то как он умер? Принять какие-то меры для своей безопасности. В полицию я идти не собирался, но и, ожидая кирпича с крыши, следует носить каску.
3
Дома вечером, поужинав, опять заварил чай и уселся за стол — рассматривать своё сокровище. У меня был рабочий чемоданчик, где лежали инструменты и всякого рода приспособления для произведения осмотра: фетровые салфетки, лупы разной величины, паста ГОИ и много всякого, вплоть до электронных весов. Колокольчик своей изящностью радовал меня больше всех. Взяв скотч, приклеил его сбоку компьютерной колонки и стал рассматривать через разные лупы. Заметил, что по краю колокольчика бежали буквы. Но разобрать не мог. Протёр это место фланелькой, смоченной в ацетоне. Символы стали ярче, но значение их расшифровать всё еще не получалось. Сфотографировал все объекты по-очереди и запустил поиск на компе. Ключ меня, честно, пугал. При приближении в лупе, когда фокус менялся и не был чётким, и радужная плёнка пробегала по изображению, создавалось впечатление, что пальцы, из которых были сделаны приводные зубья и выступы, шевелятся и меняют свое положение. Я закрывал глаза и пытался вспомнить их предыдущее место, но не мог. Не то чтобы я не доверял сам себе, но легкий мандраж я испытывал, держа ключ в руках. И фигушки на кулачках его головки теперь, кажется, смотрели в другую сторону.