Конкретный вопрос подразумевал конкретный ответ.
— Пять, но могут быть осечки, это механизм, и всякое может произойти.
Тут опомнился молодой повеса. Который пришел в себя окончательно и решил вернуть себе потерянное достоинство.
— А если нападавших будет больше?
Но меня уже понесло.ю и удержать я себя не мог, артист, который выступал на манеже взял верх над осторожным мной.
— А я что, один буду защищать империю на поле боя? А где же будут господа дворяне и их рыцари?
Вопрос попал в цель. Нахал вспыхнул и не придумал ничего больше, как крикнуть:
— Здесь не вы задаете вопросы. Отвечайте.
— Я буду драться тем, что есть под рукой, или этим же пистолетом.
Я перевернул револьвер и взял его за горячий ствол. Получилась приличного вида колотушка. Вернул кольт в исходное положение.
Нахал что-то буркнул и удалился с балкона.
А вопросы посыпались, всех впечатлила доска с дыркой в палец с одной стороны и огромной выбоиной с другой. Кираса на ремнях, прикрывающая грудь и спину, была аккуратно испорчена в области солнечного сплетения насквозь. Их интересовало все, от работы механизма до того, почему так противно пахнет дым от пороха.
Я глазами искал Лизу на балконе и, не найдя, решил, что либо она ушла, либо я обознался, выдавая ожидаемое за действительность. Но как выяснилось через полчаса, зрение меня не подвело. Распорядитель объявил перерыв на обед, и комиссия разошлась, нас с Данилой тоже попросили удалиться в свою комнату. В комнате нас ждал обед, а меня и сюрприз в виде настоящей принцессы. Сказать, что Лиза изменилась, было бы правдой и в то же время грубейшей ложью. Передо мной стояла не нескладная девушка-подросток, какую я встретил в доме сестры, приняв за тинейджера-туриста, перепутавшего адрес. Это была леди без каких-либо «но». Я секунду сомневался, не обознался ли я опять. Улыбка и щербинка между передними зубами вернули мне уверенность, что это Лиза. Та самая, моя Лиза, за которой я пошел, как за белым кроликом, и провалился в кроличью нору.
Придворные стилисты, или как их тут называют, я не знаю, очень сильно потрудились над девушкой. Лицо ей припудрили и нанесли румяна, скрывшие её фарфоровую кожу, что-то сделали с прической — накрутили локоны. Два платья, надетые одно поверх другого, и множество юбок скрыли её стройность, придав ей несколько сантиметров в талии и неестественно оттопырив в районе груди. Уж я-то видел в нашу первую встречу, что таких впечатляющих достоинств там не было. Ко всему из-под платья выглядывали парчовые туфельки на впечатляющего размера платформе, уходящей коротким основанием вниз, что делало ее выше сантиметров на десять. Одним словом, передо мной стояла не та Лиза, которую я встретил, но все же это была она. С первых слов все вернулось на свои места.
— Глаза потрёшь, — как в первый раз с акцентом на русском сказала она, и все вернулось на круги своя. — Обедать тебе принесла. Долги нужно отдавать.
Перейдя на местный немецкий, она позвала негромко, и в каморку внесли птицу, запечённую целиком с вишней и черешней, обложенную фруктами и зеленью. А также две лепешки белого хлеба.
Я поблагодарил за угощение, не зная, как себя вести с принцессой на глазах у присутствующих. Решил не выдавать, что мы знакомы, и вести себя как можно деликатнее. Особенностью её натуры было то, что в её присутствии я не мог не думать долго о чем-либо, не связанном с ней, не уводить глаза в сторону надолго. Мне хотелось смотреть на неё, в мыслях не было ничего пошлого или развратного. Это была не та девичья красота, от которой неудобно ходить. Я получал наслаждение от ее присутствия и от возможности смотреть на неё. Это было сродни магии или гипнозу, с той разницей, что я мог отстранено и, как казалось мне, незаинтересовано, как посторонний мужчина, оценивать ее. Невысокая, худенькая, даже можно сказать больше, угловатая, с большим ртом неяркой внешности из-за своей особенности. Какая-то вся нескладная, с глупой походкой из-за высоких туфлей. Но глаза, глаза были завораживающими, в обрамлении волшебных, белых почти прозрачных ресниц. Они, как мне показалось, поменяли цвет с серо-голубого в прошлую нашу встречу до слегка зеленого. Неизменной осталась искорка, которая плясала во взгляде и не давала себя рассмотреть, сколько бы я не вглядывался в неё.
— Пройдемся немного. — Лиза сделала приглашающий жест рукой и пошла, шурша юбками, я пошел вслед за ней, стараясь не наступить на шлейф. Шли мы с полминуты и пришли в еще один внутренний дворик, но уже меньшего размера, посередине стоял питьевой фонтанчик и каменные скамьи. Мы сели рядом.